Герои старого и нового времени. Рецензия на прозу русского вологодского писателя Андрея Малышева

Герои старого и нового времени

18.10.2023 17 мин. чтения

Крюкова Елена

Рецензия Елены Крюковой - поэта, прозаика и искусствоведа, лауреата международных и российских литературных конкурсов и премий - на рассказы Андрея Малышева.

Литературное произведение нередко является на свет в результате яркой (и незабываемой!) эмоции. И человек, даже ни разу не написавший ни строчки, становится автором.

Автор – слово, ко многому обязывающее. Иной раз у автора не все получается так, как он хочет. И, если он всецело доволен своим произведением, значит, оно ему очень дорого; оно для него – своеобразный момент утешения и поддержки, молитва, которую он вознес Миру (а если автор верующий, то и Богу...), с благодарностью за то, что у него в судьбе есть нечто, некто, чему, кому он может принести в дар свое словесное дитя.

И иной раз автор открыто объявляет urbi et orbi, кто является адресатом подобного творческого рождения.

Андрей Малышев свою прозаическую подборку «Святая Русь» так и начинает – с романтического эссе-зарисовки «Лена», посвященного любимой жене и вдохновленного ею. Весь текст эссе-посвящения пронизан, как музыка – лейтмотивом или цветок – ароматом, повторением любимого имени: «ЛЕНА!». И сама композиция выстроена так, что это имя будто бы естественно, грациозно вырастает из всех явлений природы, изображенных автором.

«Гулким эхом разносился его голос, и юные березки слушали его и радостно подхватывали его своими нежными ветвями, словно подпевая ему и шелестя своими листками, называли имя его любимой:

– Л-Е-Е-Н-А!

Солнце уже светило в закате и над рекой белым облаком клубился легкий туман, полный грез и несбыточных мечтаний!

– Л-Е-Е-Н-А! – как пар, как свою душу выдохнул зовущий и радостно посмотрел на красоты мира. (...)».

Имя любимой жены связывает собой все сущее, все природные состояния, травы, деревья, реки, свет солнца, и звучание этого бесконечно повторяемого лирическим героем имени становится его собственной душой, его собственной жизнью. Так изображено единство любящих, и это эссе – по сути, апология единения, душевного и любовного родства, скрытый торжественный гимн счастливому супружеству.

В рассказе-притче «Ангел» лейтенант Орлов, закрывший своим телом от нападения преступника маленькую девочку и находящийся в палате реанимации, беседует с маленьким Ангелом. Изображен человек на грани жизни и смерти, и по его рассказу о сцене задержания бандита понятно, что раненый лейтенант – благородная душа. И вот эта душа на лезвии бритвы: то ли ей уйти в небеса, то ли остаться на земле…

«– Конечно! – с воодушевлением отвечал лейтенант. – Чудо как бы произошло: топор, летящий мне прямо в голову, отклонился и угодил по моей ноге! Я даже от госпитализации отказался, вот как.

– Не произошло чудо, – не скрывая своих слёз, плакал его Маленький Ангел, – ты в коме, и если не произойдёт настоящее чудо, я никогда не увижу тебя…

– Встать! – скомандовал сам себе и попытался проснуться лейтенант Орлов.

Но безуспешно, тело абсолютно не слушалось его. И тогда он с любопытством посмотрел на своего Маленького Ангела.

– Почему ты плачешь? – с уважением спросил он Его.

Небесное создание кротко посмотрело на него: – Потому что люблю тебя! (...)».

Но плачущий Ангел чудесно перевоплощается в маленькую дочь героя-лейтенанта, а он, выйдя из комы, открывает глаза и видит вполне реальное окно больничной палаты; он жив, жизнь продолжается, а в ней, оказывается, существуют свои маленькие Ангелы:

«Лейтенант Орлов открыл глаза и улыбнулся: в небе из окна его больничной палаты радостно и привычно подмигивали ему три ласковых огромных солнца.

А рядом с ним, лежащим на своей кровати в палате реанимации, стоял и улыбался Ангел – его маленькая дочь».

В рассказе «Бабуля» Сережа Ивкин отдает свои пять тысяч рублей, что подарили ему родители на день рожденья, незнакомой старушке, потерявшей деньги из кармана старенького пальто и горько плачущей от этой невозвратной потери. Как оказалось, все возвращается. Десятилетний Ивкин принимает мгновенное решение. И опять перед нами – изображение благородного поступка, а попросту – не утраченная, неубитая человечность. Это и есть та любовь к ближнему своему, о которой говорил и Христос, и апостол Павел, и многие люди-личности и простые жители Земли после них, и неужели НЕ ТАК должен вести себя каждый человек в похожей ситуации – и ребенок, и взрослый?..

«– Что, бабушка, – улыбался Серёжа Ивкин, – от счастья дар речи потеряла? Вот твои деньги, у тебя сегодня как день рождения. Не теряй больше ничего!

С этими словами Серёжа передал СВОИ пять тысяч просиявшей бабуле, от счастья, кажется, утратившей всякий дар речи.

И сам счастливо улыбнулся, будто бы получил самый дорогой подарок на свой день рождения.

Солнце смеялось, радовалось и пело».

Прекрасен рассказ «Айк». Он потрясает не только изображенным сюжетом, одновременно и остро-напряженным, и узнаваемо-жизненным – старик Антон Подшивалов идет на зимнюю рыбалку, оставив дома карабин и собаку, бульмастифа Айка, и там, у лунок, пробитых во льду, на старика внезапно нападают три зимних голодных волка. «Айк!» – зовет старик, крик этот долетает до дачи, и происходит героическое чудо – верная собака слышит зов хозяина…

«Словно бы вспомнив что-то, Кузьмич позвал, привставая над снегом:

– Айк! Ко мне, Айк!

Довольно улыбаясь своими людоедскими улыбками, волки заходили на свою последнюю атаку на человека.

Словно бы взорвавшись изнутри разбитым стеклом, из окна веранды, невероятным прыжком, разбиваясь в кровь от разбитого стекла, вылетел грозный бульмастиф!

Айк!

Одним мигом матёрый бульмастиф настиг волков, и тут же верная собака, закрыв собой хозяина, приняла свой последний неравный бой с лесными хищниками. Крутясь в одном яростном клубке, в поединке с двумя огромными матёрыми волками, старый бульмастиф, не обращая внимания на то, как волки грызли и убивали его, делал свою работу, свою последнюю работу. (...)».

В этом рассказе не только прописаны драматические ситуации и яркие эмоции. Здесь есть самое, пожалуй, ценное в прозе – точные наблюдения, тонкая живопись, таинственные ракурсы. Все это заставляет уже говорить о стиле автора.

«Повторив свои нехитрые рыбацкие действия, старик подошёл к третьей лунке, где, проверяя снасть, почувствовал, что рыбка попалась немаленькая, и с ней придется повозиться. Чувствуя, как кругами большая рыбина, напрягая толстую лесу, ходила из стороны в сторону, Кузьмич безошибочно определил клюнувшую и севшую на живца рыбу. Так и есть, щука! Счастливо улыбаясь, отставник не без труда доставал из большой лунки крупную щуку, которая, очутившись на поверхности, забила на льду своим пятнистым хвостом.

– Ох и хороша! – пропел старик. – До чего же знатные пироги получатся! (...)».

Автор демонстрирует нам далее попытку исторической остросюжетной новеллы – «Сказ о капитане и проклятом перстне». В основу новеллы положена история, произошедшая в 1900-м году в Тотемском уезде, когда в том краю стали бесследно пропадать люди. Капитан Петр Иванов и его жена Лизонька – главные герои новеллы, а еще поручик Смаглевский, а еще…  ротвейлер по кличке Тор. Однако надо сразу сказать: в царской России первые ротвейлеры появились в 1914-м году. Этих собак привозили офицеры русской армии с фронтов первой мировой войны. Массово эти собаки были завезены в Москву и другие города России в 1924 году, уже при Советской власти. Но они вскоре исчезли, именно эта, первая советская популяция – не было опыта в их массовом разведении…

Но мы не столько об исторической правде, сколько о самой новелле. Она больше похожа на фантастическую легенду лесных северных вологодских краев. Оказывается, люди в деревне пропадали потому, что их утаскивала под лед и пожирала там щука невероятной величины, некий доисторический водяной монстр, деревенский Левиафан. Щука эта появляется «в кадре» повествования ближе к финалу, более того: она утаскивает на дно и безжалостно, как некий крокодил, съедает поручика Смаглевского, что осмелился посягнуть на честь офицерской жены Лизоньки и прельстить ее подарком – проклятым перстнем. Этот рассказ сочетает в себе признаки нескольких жанров: это притча религиозно-нравоучительного окраса о преступлении и воздаянии, это род короткого исторического детектива, наподобие детективов Николая Свечина, это абсолютно киношная, сценарная вещь, по сжатости изложения и динамике композиции, и это лирико-трагическая история в духе повести А.П. Чехова «Мой ласковый и нежный зверь». Конечно, мы вольны верить или не верить происходящему в рассказе, однако эпоха воссоздана довольно правдоподобно – и интонационно, и стилистически, и сюжетно, за исключением уже упомянутого ротвейлера, а еще высказывания поручика Смаглевского, брошенного в лицо капитану Иванову: «Я вызываю вас на дуэль, ибо хочу вашу жену!». Даже в крепком подпитии офицер того времени не мог бы так неприлично выразиться; он бы, разумеется, вскричал: «Я влюблен в вашу жену!», «Я без ума от вашей жены!» etc…

А автор и впрямь умеет создать напряжение внутри прозы, пресловутый голливудский саспенс:

«Лишь подойдя к месту должностного преступления Смаглевского, где на гигантских крюках-тройниках были насажены останки беглых заключенных, все поняли, что поймали «мёртвый зацеп», который мог быть или камнем, или корягой.

Внезапно «мёртвый зацеп» ожил и заскрипел в страшной пульсации перебираемого сотней рук стального троса.

С огромным усилием, при помощи подогнанной пары лошадей, собравшиеся люди вытаскивали из огромной проруби нечто несуразно большое и тяжелое.

И каково же было удивление, когда, повинуясь их неодолимой силе и воле, на лед буквально выползла, как огромный аллигатор, ГИГАНТСКАЯ ЩУКА!!!

Да!

То ж была ЩУКА!!!

Несуразно огромная, длиной не менее ПЯТИ метров, темно-зеленая, открывшая в ярости, подобно большой белой акуле, свою чудовищную пасть…».

А с легендой этот рассказ роднит не столько «портрет» чудовищной щуки, больше похожей на акулу, сколько заклятый перстень в руках Смаглевского, который он под хмельком пытается подарить Лизоньке. Перстень и правда проклят. На берегу реки его находят деревенские мальчишки. Значит, его проклятье так или иначе связано с рекой, с рыбами, подводным царством, может быть, с утопленниками, с несчастной любовью…

«А перстенек тот и в самом деле был проклят когда-то старой ведьмой, ибо уже летом следующего года его нашли у реки вездесущие мальчишки.

А ОН молчал, когда его рассматривала ребятня, холодно поблескивая на солнце золотом, и кроваво-красным рубином, и словно ЖДАЛ свою очередную жертву».

Трагическим рассказом завершается эта интересная подборка.

Рассказом, над которым не грех крепко задуматься каждому, кто будет его читать.

Лейтенант Славин – во время Второй мировой войны, при взятии Берлина – герой: он спасает ребенка, умирая сам.

И его внук, Вячеслав Славин, тоже спасает ребенка, когда местный алкоголик Агафрен Гудыма с балкона, упившись вусмерть, расстреливает детей и женщин во дворе из старенького ружья, принимая их за ненавистных фашистов.

Как раз в это время за стеной спорят до хрипоты два приятеля, отмечающих вдвоем День Победы – лейтенант Вячеслав Славин и предприниматель, богач Николай Иванов.

В их диалоге перед нами предстает вся история России за последние восемь десятилетий. Что мы сотворили? Куда мы идем? Как выбраться из тупика? Почему одни тонут в сытости и наслаждаются, а другие умирают в нищете, и несчастная мать, у которой умер ребенок, вынуждена побираться по соседям, чтобы устроить дочке похороны? Где справедливость, и достижима ли она, или в обществе победит ложь, победят жестокость, хитрость и деньги?

«– Не боись! – упрямо посмотрел на богача лейтенант, – просыпается народ наш, и не обманешь уже его врагами на Западе, где все детки и ближние ваши с награбленным барахлом жируют, как скользкие налимы, любители мертвечины и протухшей крови! Дай срок, всё исправим, и наш подлинный русский мир восстановим, как и прежде! И Герои у нас будут настоящие – народные, как и награды, ибо награды ваши, как навоз, коровьи лепёхи, что вы лепите на грудь ближним своим!

– Ой ли! – в запале ответил ему Иванов. – Русский мир! Когда же он был русским?! Его гнобили и унижали в угоду кому угодно и чему угодно, но только не народу, населяющему страну! И вообще, думается мне, что надобно принять такой закон, что даже думать, мыслить простому человеку было бы запрещено! Ведь и ежу ясно, что все беды от вас – вольнодумцев! И, пока мы у власти, у нас всегда будет наш максимум так же, как у вас – свой минимум!

На какое-то время наступила тишина.

– Нет! – жёстко заявил Славин, с вызовом смотря на Иванова. – Мы никогда не подчинимся и не покоримся воле вашей, мать-Россия проснётся, и, отряхнувшись от вас, как от кровососущих блох, станет свободной!

– Ух! – восхищенно воскликнул предприниматель и депутат Иванов. – Да вы, батенька, либераст! Гребаная сойка-пересмешница! (...)».

Тяжелый рассказ. Горестный. Скорбный. Автор пытается в финале вывести нас снова на тему Ангелов и небесного воздаяния, награды после смерти, именно эта небесная музыка прозвучала в сцене гибели на войне Славина-деда, и вот она звучит опять, напоминая о несомненной связи времен. Может, кому-то такой поворот образного мышления покажется излишне церковным, пафосным. Но пафос пафосу рознь. Мы часто забываем о высоком в угоду низменному. И тут можно вспомнить пушкинское, вечное: «Тьмы низких истин мне дороже / Нас возвышающий обман…».

Этот текст Малышева напрямую обращается не столько к нашему художественному чутью, не к эстетическому чувству, а к обостренному чувству нравственности, к прочным этическим позициям. Наше время – время фейков, подлогов, и мы во многом утратили вектор этики внутри явлений культуры. Андрей Малышев пытается заговорить с нами именно об этом. Другое дело, КАК он это делает, и есть ли возможность укрепить, улучшить текст с позиций стилистики, самой литературной подачи. Да, такая возможность есть всегда. Был бы творческий потенциал.

Что немаловажно, рассказы объединяет в некий ментальный цикл то, что почти все герои – армейцы, правоохранители, военные: и лейтенант Орлов, находящийся в коме, из рассказа «Ангел», и старый армеец Антон Подшивалов из рассказа «Айк», и капитан Петр Иванов из рассказа «Сказ о капитане и проклятом перстне», и лейтенант Славин и его внук, тоже лейтенант Славин, командир взвода патрульно-постовой службы полиции, из рассказа «Ангелы улиц». О чем это говорит? Как минимум, о замысле всей прозаической композиции. И по максимуму – о крепкой гражданской и нравственной позиции автора, помогающей ему выстроить и костяк, и наполнение своей прозы. Малая форма, русский рассказ наиболее труден для писателя. Конечно, рассказы требуют внимательной редактуры, тщательных правок. Но после этого необходимого труда надо будет показывать их в периодические издания России, занимающиеся современной русской литературой.

Крюкова Елена: личная страница.

Малышев Андрей Валентинович — русский писатель, родился 27 августа 1963 года в городе Грязовец Вологодской области, в настоящее время проживает в городе Сокол Вологодской области. Еще в детстве Андрей Валентинович увлекся сочинением прозы, лирики и даже песен, учился в музыкальной школе. Автор 19 книг, опубликованных как в России, так и за рубежом. Имеет звания Ветеран МВД России и Ветеран Труда.

Проза  Андрея Малышева

Святая РУСЬ

Россия, Русь моя Святая,

Един с тобой одной судьбой.

Россия, Русь – хранитель рая,

И нет прекраснее такой!

Лена

Романтическое эссе-зарисовка

Любимой Жене Елене Прекрасной! ПОСВЯЩАЕТСЯ

И тихо так, над омутом и над обрывом, позвал он её нежно: Лена!

Эхо тихо разнесло его глас над прибрежным плесом, омутом и болотцем, встретилось с близлежащим лесом и волной вернулось к нему: Л-е-е-н-а!

Тихо и вкрадчиво так звучало эхо, привольно и широко, наполняя душу неведомой радостью.

И раскатистое эхо, многоголосием небесных колокольчиков повторяло вновь и вновь: Л-е-е-н-а!

Он замолчал и зачарованно посмотрел на прекрасные белоснежные кувшинки и желтые кубышки, обрамленные зарослями рдеста, словно захватившими в плен все побережье.

Внезапно он услышал, как в горней хрустальной тиши зазвучали ангельские голоса, рассыпаясь на множество невидимых радужных капель, и всё Небо жило и дышало этой прекрасной мелодией.

Он вдохнул, сладко так вдохнул пряный медовый запах родной природы, пахнущий полетом шмелей, пчёл, роз, нектарного разнотравья и вновь тихо так произнес, прошептал, как молитву:

– Л-Е-Е-Е-Н-А!

Чарующая тишина была ему в ответ и только лесное эхо перешептывалось в ответ переливами сладкоголосых небесных бубенцов:

– Л-Е-Е-Е-Н-А!

Гулким эхом разносился его голос, и юные березки слушали его и радостно подхватывали его своими нежными ветвями, словно подпевая ему и шелестя своими листками, называли имя его любимой:

– Л-Е-Е-Н-А!

Солнце уже светило в закате и над рекой белым облаком клубился легкий туман, полный грез и несбыточных мечтаний!

– Л-Е-Е-Н-А! – как пар, как свою душу выдохнул зовущий и радостно посмотрел на красоты мира.

– Лена! – тихо шепнул он, словно бы чувствуя сладость губ своей любимой на своих устах– Лена!!!

Утренний густой пар мыльным облаком вздымался над просыпающейся рекой и потревоженные его пенным дыханием, шумели и кружили над прихорашивавшейся рекой её всегдашние обитатели: бабочки и стрекозы.

– Л-Е-Е-Н-А! – очарованно выдохнул наш герой и увидев Ту, что ждал, мечтательно вздохнул: Лена!!!

В синеве неба отраженном зеркалом чистых вод, по песчаному мелководью, по брызгам солнечной росы, белой лебедушкой, шла, как плыла, его Любимая, Та, которую он звал единственно и правильно:

– ЛЕНА!!!

Солнце сверкнуло и нимбом отразилось в Лике Той, которую он звал: ЛЕНА!!!

Ангел

Рассказ-притча

И вновь Он пришёл к нему.

Его Маленький светоносный Ангел.

Крылья прекрасного небесного создания ласково струились под лучами трёх инопланетных звёзд, и Его голос звучал сладкой прохладой лесного родника, дарящего своё богатство жаждущему воды путнику.

– Проснись! – лучезарно улыбнулся ему Ангел и нежно дотронулся до него. Лейтенант милиции Орлов блаженно улыбнулся своему видению.

– Проснись! – вновь тихо попросил Ангел и нежно погладил его своей крохотной ручкой.

– Кто ты? – спросил маленького херувима Орлов, наверняка зная ответ. – И почему ты приходишь ко мне?

– Я твой Маленький Ангел, так ты меня звал всегда, – как-то печально ответил его Хранитель, – и я всегда буду с тобой…

Офицер недоверчиво покачал головой.

– Но я сплю, – недоверчиво посмотрел на маленького херувима лейтенант, – и ты снишься мне…

Ангел грустно посмотрел на него.

– Это не сон! – небесной музыкой прозвучал его голос, – Ты в коме, и твои врачи ничего не могут поделать с этим… Сегодня они отключат тебя от аппаратов жизнедеятельности и тогда я не смогу приходить к тебе…

– Какая ерунда, – запротестовал офицер милиции, – какая кома?! Я сплю…

– Нет, – грустно покачал головой его Ангел, – ты не спишь… Помнишь ли ты своё последнее задержание преступника?

– Помню… – отозвался Орлов, – брал я тогда бандита Ларкина…

– Ну и… – поторапливал его Ангел, – помнишь, что было дальше? Милиционер с недоумением глянул на небесного херувима.

– Помню, – коротко сказал Орлов и продолжил, – при задержании, когда выбили дверь в притоне, где укрывался бандит, ему каким-то чудом удалось отскочить, он схватил топор и …

– А дальше? – смотрел на него как-то печально Ангел, – Что было дальше, ты помнишь?

– Да, – выдохнул лейтенант, – я отскочил в сторону и, когда этот нелюдь бросил в меня топор, из соседней квартиры выскочила маленькая девочка… и … в общем, закрыл я её собой…

– Что же было дальше? – спрашивал Ангел и маленькие серебряные слёзы жемчужными каплями беззвучно текли по Его прекрасному лицу. – Ты помнишь?

– Конечно! – с воодушевлением отвечал лейтенант. – Чудо как бы произошло: топор, летящий мне прямо в голову, отклонился и угодил по моей ноге! Я даже от госпитализации отказался, вот как.

– Не произошло чудо, – не скрывая своих слёз, плакал его Маленький Ангел, – ты в коме, и если не произойдёт настоящее чудо, я никогда не увижу тебя…

– Встать! – скомандовал сам себе и попытался проснуться лейтенант Орлов.

Но безуспешно, тело абсолютно не слушалось его. И тогда он с любопытством посмотрел на своего Маленького Ангела.

– Почему ты плачешь? – с уважением спросил он Его.

Небесное создание кротко посмотрело на него:

– Потому что люблю тебя!

И вдруг, как предвестник чего-то необычного и необъяснимого, прямо над ними просиял яркий божественный свет и, сияя небесной радугой, пред ними предстал Небесный Ангел, словно бы сотканный из лучиков солнечного света.

С любовью посмотрев на Орлова и его маленького Хранителя, Небесный Гость ласково дотронулся до милиционера своим крылом и чудно как-то молвил, как пропел:

– Проснись!

Ослепительный свет озарил Орлова, словно какая-то мрачная зазеркальная пелена спала с его глаз, и он проснулся.

И видел он, как вдруг нежно прикоснулся к нему и поцеловал его Маленький Ангел.

Лейтенант Орлов открыл глаза и улыбнулся: в небе из окна его больничной палаты радостно и привычно подмигивали ему три ласковых огромных солнца.

А рядом с ним, лежащим на своей кровати в палате реанимации, стоял и улыбался Ангел – его маленькая дочь.

Бабуля

Рассказ

Солнце смеялось, радовалось и пело, заглядывая в счастливое лицо десятилетнего мальчугана.

Десять лет исполнилось сегодня Серёже Ивкину.

Представляете, десять!

И вот по этому радостному поводу подарили родители нашему Серёже на юбилейный день рождения целых пять тысяч рублей, мол, купи себе что-нибудь хорошее и ценное, выбери себе подарочек, ибо папа с мамой люди занятые, на службу ходят, да и некогда им.

Так ведь и понятно же, среда, чай не суббота и воскресенье, одним словом, не выходной.

Поблагодарил так радостно родителей своих наш Серёжа, да и в магазин побёг, что в аккурат неподалёку от их дома располагался. В супермаркете том, в детском отделе давняя мечта Серёжина на полках пылилась: настоящий большущий и летающий японский вертолёт с пультом дистанционного управления! Дорогущий! Аж целых пять тысяч стоит!!!

А что вы хотели, мечта она и есть мечта.

Прибежал, быстро так прибежал малец к магазину, да вот незадача, на улице, буквально у самого входа в магазин натолкнулся он на старую плачущую бабулю.

Стояла сиротливо так бабуля и плакала.

Посмотрел на неё Серёжа: старенькая, в латанном-перелатанном пальтишке, такая же седенькая, как и его родная бабушка. А вот глаза её поразили нашего мальчугана: большие такие, прям голубые озёра, глубокие такие, утонуть можно, как в омуте. И вот сейчас эти глаза дождили осенней непогодой.

Плакала наша старушка, вздрагивая от своего горя, как ребёнок:

— Потеряла, почти всю пензию потеряла… все деньги как коту под хвост… Господи, как я жить-то буду… Чем за квартеру заплачу и что исть буду…

Серёжа с сочувствием посмотрел на плачущую старушку.

— Бабуля, а, бабуля, — тормошил пожилую женщину юный мальчуган, — что стряслось-то? Скажи толком.

Не переставая плакать, старушка пропела горестное:

— Деньги я потеряла… все пять тыщ, такие деньжищи, одной бумажкой, пальто у меня старое, внучек, вот денежка и выпала… Сама-то я родом с Серговки, есть така деревня под Тарногой, по вашему-то вестимо Сергиевкой её кличут… Всю жизь в деревне робила, а вот под старость городской заделалась… И что тут скажешь?.. Жизть…

— А что же бабушка, — спросил Серёжа у бабули, — и без кошелька денежка-то была?

— Без него, окаянного, без него, — не успокаивалась бабуля, — уж затеряла его давеча, ишо под Иванов день, дак и не нашла….

С состраданием Серёжа Ивкин смотрел на плачущую бабушку, как вдруг внезапно его осенило.

Словно бы принимая для себя какое-то очень важное решение, он улыбнулся НЕЗНАКОМОЙ ему женщине:

— Да ты не плачь, бабуля! Не беда, что деньги обронила, нашёл я их, вот они, твои пять тысяч, как ты и говорила, одной бумажкой, на ступеньках магазина лежали, я и подобрал.

Бабуля опешила и, перестав плакать, удивлённо посмотрела на говорящего мальчугана.

— Что, бабушка, — улыбался Серёжа Ивкин, — от счастья дар речи потеряла? Вот твои деньги, у тебя сегодня как день рождения. Не теряй больше ничего!

С этими словами Серёжа передал СВОИ пять тысяч просиявшей бабуле, от счастья, кажется, утратившей всякий дар речи.

И сам счастливо улыбнулся, будто бы получил самый дорогой подарок на свой день рождения.

Солнце смеялось, радовалось и пело.

Айк

А снег был белый-белый.

Он кружил, заигрывая с утренним январским ветром, и казалось, что его белые полчища пленили целый свет, заменив его собой.

Выйдя из деревенской избы, старик закашлялся, но, тем не менее, отважно вышел на белый свет, атакуемый со всех сторон белоснежным войском. Вслед за пожилым человеком в белом армейском полушубке из тепла дома и веранды вышел огромный матёрый английский бульмастиф – очень большая собака палевой раскраски с чёрной маской на морде и большими умными карими глазами.

– Ну что, Айк, – обратился старик к своей собаке, которая выйдя на крыльцо поймала и слизнула языком летящую снежинку, – смотри, сколько снега сегодня намело, уборки нам, парень, хватит.

Пожилого человека, а это и был наш старик, звали Антон Кузьмич Подшивалов, старый армеец, майор в отставке, отслуживший всю свою сознательную жизнь в артиллерийских войсках и приехавший таки на свои длинные пенсионные выходные в гордом одиночестве в старый дом, оставшийся в наследство ещё от родителей.

Дом тот стоял в лесу, на самом берегу вольной и широко раскинувшейся Кубены-реки, что несла свои чистые и свободные воды в самом сердце северной Вологодской области. Не то что у отставного майора не было никаких дел в родном городе, дела были, но всё-таки оставив свою жену нянчиться с внуками, наш Кузьмич решил таки после празднования Нового Года «встряхнуться» в родовом имении. Посмотрев на белый свет и подышав свежим воздухом, наш герой зашёл обратно в дом, где не торопясь, обстоятельно, по-деревенски стал растапливать русскую печь и подтопок. Убедившись, что огонь в печи ровный и хороший, он частично прикрыл печь заслонкой, чтобы не летели искры, и бросив своей собаке короткое «пойдём, погуляем», вышел из дома.

Взяв в веранде большую лопату для уборки снега, отставник принялся убирать снег, насвистывая ему одному известную мелодию. Весело посматривая на летящий со всех сторон снег, бульмастиф Айк степенно сопровождал своего хозяина повсюду, благо на улице было не так холодно, всего-то минус три, и поэтому, даже в своей короткошёрстной «шубке» Айк чувствовал себя вполне хорошо и комфортно.

Убирая снег от дома и расчистив его аж до самых ворот, Антон Кузьмич дружелюбно похлопал рукой стоящий у дома старенький японский внедорожник «Монтеро»:

– Не замёрз, дружище?

И улыбнувшись, стряхнул снег со своего джипа. Вернувшись в дом с постоянно сопровождавшей его собакой, Кузьмич приготовил себе нехитрый завтрак, состоящий из пары бутербродов и вкрутую сваренных яиц, заварил свежий чай. Затем, убедившись, что русская печь и подтопок протоплены, посмотрев, что не осталось горящих угольков, старик скутал печь, закрыв все вьюшки-заслонки. Глянув ещё на печь и осмотрев её, ибо угореть никому не хотелось, отставник удовлетворённо улыбнулся, и включив дачную магнитолу, пошёл завтракать.

Позавтракав, наш герой засобирался на реку, как же рыбацкие жерлицы – донные удочки без поплавков с насаженными на тройники живцами, ждали своего хозяина на нескольких речных лунках ещё со вчерашнего дня.

Одевшись, Кузьмич по привычке пристегнул к портупейному ремню большой охотничий нож. Хотел взять и свой карабин «Сайга», но потом передумал, рыбалка – не охота! Да и лунки находились от его дома буквально в десяти минутах ходьбы, ибо дом стоял практически на самом берегу реки, окружённый мохнатыми соснами и елями. Просился с ним и его верный телохранитель, но на этот раз, сам не зная почему, Кузьмич решил не брать с собой пса. Закрыв дом и оставив собаку в веранде, благо света в ней хватало, окно большое, широкое, застеклённое, старик, выходя, закрыл для надёжности и веранду на ключ. А вдруг кто-нибудь придёт? Хотя, кто мог придти к нему в заброшенный в лесу дом? Поэтому Кузьмич, покряхтев так по-стариковски и потоптавшись в валенках на крыльце, прихватив с собой нехитрые рыбацкие принадлежности, пошёл к реке. Миновав расположенную рядом с лесом старую баню и не менее старый сельский пруд со спавшими там карасями и карпами, отставник уверенно шёл по тропе через редкий лес, направляясь к реке.

Она, как всегда, открылась внезапно, стоило лишь закончиться лесу.

Подходя к заметённым снегом старым рыбацким лункам, Кузьмич приподнял фанеру, закрывавшую лунку от снега, и нащупав лёску, стал неторопливо выбирать живца на поверхность. Есть! Лёска туго напряглась и, звеня в напряжении, заходила в пульсации мелкой дрожи в руках старика. Попался кто-то! Улыбаясь своей рыбацкой удаче, счастливый Антон Кузьмич подтаскивал сопротивляющуюся рыбину на поверхность.

– Щука что ли? – вслух подумал Кузьмич, лихорадочно выбирая лёску, – Хотя не похоже, тяжело и плавно идёт, практически без рывков.

Наконец в лунке показалась большая тёмная, извивающая как змея, усатая рыба. Налим!

– Ох и хорош! – не удержался и вслух возрадовался отставной майор, вытаскивая большого налима на снег, – Поди, килограмма на три потянет! Эх, знатный пирог внукам будет!

Смотря, как крупная рыба выплясывает на льду свой танец, Кузьмич довольно улыбался, снаряжая жерлицу новым живцом и запуская маленькую рыбку в лунку, также заботливо закрывая её фанерой. Положив налима в свой рыбацкий полиэтиленовый мешок, старик перешёл к следующей лунке.

Всего их было три, но поставлены они были в самых удачных и проверенных местах. Подойдя ко второй жерлице и проверяя её, старик почувствовал на конце лесы тупые короткие толчки попавшейся рыбы. Насвистывая радостную мелодию, Антон Кузьмич подтащил к краю лунки и достал на свет божий трепыхающегося судачка весом около килограмма. Повторив свои нехитрые рыбацкие действия, старик подошёл к третьей лунке, где проверяя снасть, почувствовал, что рыбка попалась немаленькая и с ней придется повозиться. Чувствуя, как кругами большая рыбина, напрягая толстую лесу, ходила из стороны в сторону, Кузьмич безошибочно определил клюнувшую и севшую на живца рыбу. Так и есть, щука! Счастливо улыбаясь, отставник не без труда доставал из большой лунки крупную щуку, которая, очутившись на поверхности, забила на льду своим пятнистым хвостом.

– Ох и хороша! – пропел старик, – До чего же знатные пироги получатся!

Поднимая крупную, весом около четырёх килограмм, рыбину, Кузьмич аккуратно поместил её в свой рыбацкий мешок.

За спиной послышался шум и чьё-то рычание.

Старик обернулся и заметил трёх больших матёрых волков, которые скалились в своих беспощадных улыбках.

– А, пожаловали санитары леса, – негромко сказал Кузьмич и пожалел, что не взял карабин и собаку, – так значит, проголодались, из леса вышли, ребята…

«Ребята» стояли в нескольких метрах от старика и скалили зубы на свою жертву.

– Вот что, ребята, – посмотрел на волков отставник, незаметно доставая охотничий нож и обнажая его, – я не торопясь пойду, всю рыбу вам оставлю, кушайте, то, что не доедите, я потом возьму, когда с карабином обратно приду. Согласны, ребята?

При этом старик вывалил хищникам пойманную рыбу, но «ребята», игнорировав угощение, жадно и плотоядно посматривали на медленно отступающего от них старика.

– Что, рыбы вам не надо? – отходя по тропке спиной к показавшейся уже бане, спрашивал у хищников Кузьмич, – Кого же вам надо? А-а, меня… Подождите, ребята… Вот дойдём до дома, тогда поговорим…

Внезапно решившись, все три волка бросились на Кузьмича, так некстати запнувшегося, потерявшего равновесие и упавшего спиной на снег. Моментально выбрав и определив из волчьей троицы вожака, старик по самую рукоять большого охотничьего ножа вонзил клинок в упругую волчью плоть. И ещё когда два других волка стали терзать его, отставник двумя короткими ударами ножа добил вожака, который скуля, сполз с него, хрипя и разбрызгивая тёмную кровь на снегу. Волки отскочили, почувствовав смерть своего вожака, затем вернулись, подходя к старику.

Кузьмич тоскливо посмотрел на дом: далеко, даже истекая кровью, он не успеет доползти до него, как звери разорвут его. Тем более, разодранные зверьём ноги болели и сковывали его, причиняя острую боль при каждом движении. С огромным трудом, подползая к дому по снегу, обагрившемуся кровью, его кровью, старик вспомнил в очередной раз, как он опрометчиво не взял с собой карабин и собаку.

Собаку!

Словно бы вспомнив что-то, Кузьмич позвал, привставая над снегом:

– Айк! Ко мне, Айк!

Довольно улыбаясь своими людоедскими улыбками, волки заходили на свою последнюю атаку на человека.

Словно бы взорвавшись изнутри разбитым стеклом, из окна веранды, невероятным прыжком, разбиваясь в кровь от разбитого стекла, вылетел грозный бульмастиф!

Айк!

Одним мигом матёрый бульмастиф настиг волков и тут же верная собака, закрыв собой хозяина, приняла свой последний неравный бой с лесными хищниками. Крутясь в одном яростном клубке, в поединке с двумя огромными матёрыми волками, старый бульмастиф, не обращая внимания, как волки грызли и убивали его, делал свою работу, свою последнюю работу.

Вырвав глотку одному из волков, который захрипев, задрыгал лапами, агонизируя на снегу, истерзанный бульмастиф дрался с последним волком. Грызя и убивая друг друга в беспощадном поединке, собака и волк бились не на жизнь, а на смерть. И если волк хоть как-то пытался уже защитить только свою уходящую жизнь, собака билась с ним, умирая, защищая жизнь того, кого любила больше всего – своего хозяина.

Коротко, по-щенячьи завизжав, последний волк забился в предсмертных конвульсиях, когда умирающий бульмастиф мёртвой хваткой взял его за горло и сдавил своим последним усилием.

Всё!

Умирающий пёс, истекая кровью подполз к лежащему на снегу хозяину и доверчиво положил ему на грудь свою большую мужественную голову.

– Айк! – плакал в полном одиночестве старик.

Но ничего ему не ответил ни Айк, ни сумрачный лес, шумевший над его головой и поющий свою какую-то старую печальную песню.

Сказ о капитане и проклятом перстне

Новелла. Любимой жене посвящается

Произошла эта чудесная история в 1900 году в Вологодской губернии.

Так приключилось, что стали пропадать бесследно люди в районе реки Сухоны, что проистекает в Тотемском уезде Вологодской губернии.

Все бы ничего, когда пропадали шавки дворовые, но когда сгинули пара рыбаков и местных баб, вот тогда то местные власти и подняли тревогу.

И хотя поначалу грешили на сбежавших ссыльных разбойничков: Ваську рябого, да Федьку косолапого, не всем-таки думалось, что озверели с голодухи то беглецы, так, что в людоедов превратились.

И хотя в той самой деревне был расквартирован целый отряд полиции и полевой жандармерии, сыскать беглецов, да и пропавших, не представлялось возможным.

Вот и ехал к месту ЧП откомандированный старший дознаватель капитан Иванов со своей молодой супругой Лизой и личным розыскным ротвейлером по кличке Тор, как вы понимаете, как раз в ту деревню, где и происходило все выше сказанное.

Слов нет, пытался Иванов переубедить свою Лизоньку, говоря об опасности его поездки, да куда там – в центре той самой деревни стоял богатый барский дом, где и проживала ее не старая еще мать, за которую и беспокоилась наша красотка.

Отдельно поговорим о наших героях.

Был капитан Иванов Петр Иванович к своим сорока годам вполне состоявшимся мужчиной, и лишь шрам на лице от давнего ранения немного старил его.

Но правильно говорят, что шрамы украшают настоящих мужчин! Поговорим и о Лизе!

Подвезло Петру Ивановичу с женкой!

И красавица: юная, не дашь больше двадцати на вид, грациозная и хрупкая, с русыми, цвета спелой пшеницы волосами с запахом лесного разнотравья и большими ясными светло-зелеными глазами.

Она являла собой как бы некий символ завершенности и очарования настоящей русской северной красоты. При этом великолепно готовила и справно управлялась с любым домашним делом.

Да, повезло нашему Петру с женой!

Прибыв на место, и устроившись в богатом доме матери Лизаветы, Петр Иванович направился в местный штаб по розыску беглецов и без вести пропавших.

Знакомясь с молодыми людьми из нижних чинов полиции и жандармерии, ему до дрожи в душе не понравился юный рыжеволосый подпоручик Антон Смаглевский, который самоуверенно и нагло держась, втирал всем байки какое несметное наследство приготовили ему его родители, и даже то, что он входил в круг приближенных Его Императорского Величества!

Совместно с несколькими офицерами и Смаглевским – ну куда же без него?!! – а также местными рыбаками, егерями и охотниками с огромной сворой собак, среди которых выделялся ротвейлер Иванова, был произведен осмотр места исчезновения пропавших людей – декабрьский ледок реки Сухона, слегка припорошенный снегом.

– Ну, господа, – авторитетно заявлял Смаглевский, – причина видится только одна – все до единого погибли, провалившись под хрупкий лёд! Бабы – на полоскалке у берега реки, а рыбаки и беглецы просто не заметили трещины-майны во льду, вот и пошли на корм налимам!

– Не все так просто и однозначно, – сурово посмотрел на молодого наглеца капитан, – приказываю продолжить осмотр берегов реки и всей близ лежащей местности!

Воистину сказано, что тот, кто ищет, тот всегда найдет!

– Ваше Благородие! – внимание Петра Ивановича привлек полицейский унтер-офицер – В снегу-то чавой-то есть! Смотрите собаки что-то нашли и отрыли!

Действительно, отогнав собак и принявшись откапывать снег у самой кромки льда они обнаружили страшную находку – двух вмерзших в лед беглецов- лиходеев.

Было видно, что эти двое словно бы побывали в пасти дьявола, который пожевав их, с презрением выплюнул.

– Я думаю, господа, это проделки местных волков — как всегда первый высказался Смаглевский, но поймав ироничные взгляды своих сослуживцев, смущенно замолчал.

Поисковики сконфуженно молчали и только переглядывались между собой.

– Я с этой деревни, барин, – как-то виновато посмотрел на капитана один из охотников, – места здесь в Сухоне шибко глубокие, и завелся здесь на речных ямах речной разбойник, сом, я думаю, все таскал под воду уток, гусей, да мелких собачек! Мог и ребенка под воду летом утянуть! Извольте барин, мы с мужиками на стальные тройники на стальном тросе уток и гусей насадим, и на все глубинные ямы эти вот жерлицы то и расставим! Вдруг, это сом озорует?!!!

Капитан улыбнулся и согласно кивнул головой:

– Так вот и сделайте это! Старшим назначаю подпоручика Смаглевского! До вечера то, чай, управитесь?

– Не извольте беспокоится! – лихо козырнул ему Смаглевский и криво улыбнувшись продолжил, показывая на полуразложившиеся тела беглецов.

– Только давайте и этих к делу приспособим! Чего зря добру пропадать! Иванов холодно посмотрел на своего подчиненного.

– Отставить! – жестко приказал он, – Трупы уголовников захоронить! Мы чай, не изверги!!!

Затем смягчился.

– После выполненного задания, – улыбнулся он, – жду господ-офицеров к вечеру в своем доме, а вы знаете где я остановился. Так и быть, вино и шампанское с меня!

Присутствующие заулыбались.

Прибыв в свой гостевой дом, он застал там Лизу со своей матерью, которая с жаром рассказывала о мистическом речном соме-убийце, подручным самого дьявола!

С ее слов, именно он утаскивает под воду зимой и летом зазевавшихся рыбачков и скот.

И нет от него никакого спасения!

А сбежавшие бандиты помогают ему ловить людей и кормят его заплутавшими путниками и рыбаками!

– Полноте, матушка, нести всякий бред! – недовольно поморщился Иванов.

– Все это враки! И такой чудо-юдо рыбы не существует и в помине! А беглецов мы нашли и захоронили, замерзли они насмерть, понимаешь?! И помог их найти мой верный Тор, самый лучший из ротвейлеров!

Подбежавший Тор радостно лизнул хозяину руку и лег у его ног. Иванов посмотрел на хозяйку дома.

– Вы бы, маман, – галантно улыбнулся он, – дали задание приготовить на вечер стол с хорошими винами, закусками и шампанским в придачу! Бал не бал, но я даю званный вечер своим гостям!

Да и служебная задача, ради которой я приехал сюда выполнена— беглецы найдены, а все пропавшие утонули по собственной неосторожности! И после завтрашней, пардон, рыбалки я убываю с Лизой к месту постоянного расположения!

Вечер так и скажем, удался на славу!

Шампанское «Вдова Клико» лилась рекой!!!

Но его испортил внезапно пришедший уже навеселе подпоручик Смаглевский.

Даже не доложив о выполнении задания, он стал оказывать явные знаки внимания Лизоньке, а затем несмотря на замечания Иванова и полицейских чинов, достал из кармана форменного мундира драгоценный перстень, бухнулся на колени перед Лизой, и стал изъясняться ей в любви, пытаясь вручить ей перстень, который она отказывалась принять, говоря, что «проклят перстень сей в ваших руках!»

– Как вы смеете, сударь! – хмуро посмотрел на молодого наглеца Петр Иванович, едва сдерживая себя – Вести себя подобным образом в отношении моей супруги! И тем более при мне и господах-офицерах!!!

Смаглевский нагло и вызывающе посмотрел на своего начальника.

– Смею! – пьяно икнул он, – Я все смею!!!

С этими слова он стащил со своей руки офицерскую перчатку и подойдя к Иванову, с силой ударил его ей прямо по лицу. – Я вызываю вас на дуэль, ибо хочу вашу жену! Предлагаю стреляться завтра днем на льду реки!

Вскочившие гости пытались примирить Иванова и Смаглевского, да куда там!

– Мне нанесено оскорбление, которое смывается только кровью! – холодно отчеканил капитан, – И после завтрашней служебной рыбалки я жду вас с секундантами там же, на льду реки!

Все переглянулись.

– И! – словно бы вспомнил капитан, – Вы выполнили мое поручение, и беглецы захоронены?

Смаглевский посмотрел на Иванова и вдруг нагло, в какой-то пьяной истерике, рассмеялся ему в лицо – Извольте-с слушать правду-с! До утра, они на равных с гусями ловят рыбу своими телами!

– Это неслыханный позор! – с мест вскочили все приглашенные офицеры, – Вы позорите честь офицера!!!

В ответ на это Смаглевский отмахнулся от них, как от назойливых мух: – Что вы знаете о чести?!!!

И зло плюнув на пол, молча удалился из дома. Утро было морозным и свежим.

Собравшиеся у реки многочисленные полицейские, жандармы, рыбаки, охотники и егеря проверяли запорошенные снегом гигантские чудо-жерлицы, каждая из которых могла бы выдержать и быка.

И если на гусей и уток попадались большие от одного метра до двух щуки и налимы, которые попав на лед исполняли свой последний танец.

Но никакой чудо-рыбы среди них не было.

Лишь подойдя к месту должностного преступления Смаглевского, где на гигантских крюках-тройниках были насажены останки беглых заключенных, все поняли, что поймали «мёртвый зацеп», который мог быть или камнем или корягой.

Внезапно «мёртвый зацеп» «ожил» и заскрипел в страшной пульсации перебираемого сотней рук стального троса.

С огромным усилием, и при помощи подогнанных пары лошадей, собравшиеся люди вытаскивали из огромной проруби нечто несуразно большое и тяжелое.

И каково же было удивление, когда повинуясь их неодолимой силе и воле, на лед буквально выползла, как огромный аллигатор, ГИГАНТСКАЯ ЩУКА!!!

Да!

То ж была ЩУКА!!!

Несуразно огромная, длиной не менее ПЯТИ метров, темно-зеленая, открывшая в ярости подобно большой белой акуле свою чудовищную пасть из которой виднелись человеческие останки.

– Убить эту гадину! – содрогнувшись, приказал капитан Иванов – Уничтожить!!!

Охотники и полицейские чины взяли на прицел этого речного монстра.

В то же время ротвейлер и охотничьи собаки яростно набросились на оказавшегося на льду чудо-гиганта.

Впрочем, мощными ударами хвоста и головы, рыбина разбросала по льду всех собак, а ротвейлера, впившегося ей прямо в пасть, молниеносно заглотила и поглотила его.

– Стойте, господа! – закричал Смаглевский, закрывая собой от ружей и пистолетов эту речную тварь, – Эту рыбу предлагаю оставить живой и преподнести в подарок Государю-Императору! Вы представляете, что можно получить за нее?!!!

Словно бы не дослушав его, и зло мотнув головой, чудовищная щука выплюнула тройники вместе с их содержимым прямо в Смаглевского и яростно посмотрев на людей, попятилась к гигантской проруби и скрылась в глубинах Сухоны-реки.

Все охнули.

– Ну знаете господа! – только и сказал один из полицейских, – Я на эту реку больше ни ногой!!!

Словно избавившись от каких— то чар, люди стали приходить в себя и с опаской отходить от огромной проруби.

– Постойте! – Смаглевский остановил капитана, – По условиям офицерской чести у нас дуэль!

Иванов посмотрел на молодого наглеца и махнул рукой, «мол прощаю»!

– Нет! – вскипел подпоручик, – Вы никуда не уйдете, и если надо я буду стрелять вам в спину!

– Извольте! – в свою очередь рассердился капитан, – Только давайте отойдем от этой проруби ближе к берегу!

– Хорошо! – милостливо согласился Смаглевский, и отойдя от проруби на значительное расстояние, они приготовили свои пистолеты к ведению огня.

Но если капитан стоял на твердом и безопасном льду, как было знать Смаглевскому, что он стоит на тонком льду, где ранее располагалась деревенская прорубь для полоскания белья и большая майна-трещина буквально делила ее надвое. Но все было припорошено снегом и поэтому подпоручик ничего не заметил.

– Сударь! – не без участия посмотрел на своего противника капитан, – Я предлагаю нам примирится, ибо и Отец всех – Бог – сказал – «Не убий!»

С этими словами Иванов поднял свой пистолет и выстрелил в воздух. Подпоручик зло посмотрел на благородного офицера.

– Так знайте же! – прошипел он – Я ненавижу и вас и вашу супругу, и даже Бога, ибо Он Являет Любовь, а я – ненависть!

Но не успел он договорить своих страшных слов, как лед под ним треснул, и как в замедленной съемке из воды показалась гигантская пасть чудовищной щуки, схватившей, как Левиафан, Смаглевского, и начавшая медленно пожирать его.

Бедный подпоручик боролся как мог, стрелял из пистолета прямо в холодные змеиные глаза этого чудовищного зверя, но тщетно!

Кости сжираемого заживо хрустели, и кровь лилась потоком и вопль о помощи превратился уже в какое-то звериное рычание.

Минуты не прошло, как чудовищный речной Левиафан утащил на дно молодого человека и съел его без остатка.

Долго, очень долго стояли на берегу, как зачарованные, люди, с ужасом и трепетом смотря на реку, показавшую им такое страшное чудо!

А перстенек тот и в самом деле был проклят когда-то старой ведьмой, ибо уже летом следующего года его нашли у реки вездесущие мальчишки.

А ОН молчал, когда его рассматривала ребятня, холодно поблескивая на солнце золотом, и кроваво-красным рубином, и словно ЖДАЛ свою очередную жертву.

Ангелы улиц

Новелла. Ангелам во плоти ПОСВЯЩАЕТСЯ

А медалей «За отвагу» у лейтенанта Славина было целых три.

Был еще орден, вернее два - «Красной Звезды» и «Боевого Красного Знамени», правда не любил наш лейтенант красоваться своими наградами, впрочем, как и многие настоящие бывалые фронтовики.

Ибо, как учил их комбат, которого уважительно за возраст, и не только, звали «Батей», что мол снайпера любят то, что блестит, да на солнышке играет.

И надо сказать, что прав был «Батя» как никогда, и ему, командиру второго пехотного взвода гвардии лейтенанту Вячеславу Ивановичу Славину это объяснять уже не надо.

Хотя, скажем так, по молодости своей и горячности удалецкой пулям Вячеслав не особо кланялся и поэтому частенько комбат поругивал его за это.

Вот и сейчас лейтенант Славин стоял перед комбатом и виновато посматривал на майора, «песочившего» его в очередной раз.

Дверь в штабную комнату была плотно прикрыта и занавешена плащ-палаткой, поэтому даже при всем желании разговор их подслушать никто не мог.

-Это ты того, не геройствуй тут мне! - сердито, по-отечески выговаривал Славину пожилой майор. - Что давеча учудил, а?! Сам на дзот с гранатой полез! У тебя, что, подчиненных нет?!!

Славин грустно покачал головой, словно бы соглашаясь во всем с комбатом.

- Так ведь …, - неожиданно улыбнулся лейтенант, - пополнение у меня все молодое и не обстрелянное… . Кого послать на убой-то, пацанву эту зеленую?! И сами погибнут и дела не сделают… .

- Ты мне это брось, свою философию втирать! - грозно посмотрел на него комбат. - Давно я с тобой, чертеняка, привык… . Да и в Берлин вступили, май сорок пятого на дворе! Соседи-то уже рейхстаг штурмуют! До победы пол-шага, не боишься погибнуть в самый-то конец войны, а?!!

Молодой лейтенант посмотрел на комбата и улыбка, немного не уместная для подобного случая появилась на его лице.

- Нет, Петр Сергеевич, не боюсь! - лихо, по-молодецки так, глянул на майора Славин. - Я заговоренный! Вот недавно цыганка мне нагадала и всем бойцам моим, что мы, как ангелы улиц, а ангелы разве погибают?! Помните, товарищ майор, это когда мы концлагерь освобождали… много там узников было: русских, поляков, евреев… вот и цыганочка эта там была…. Ужасов там насмотрелись, страсть!!! Да, страшная сила – война, и будь проклят тот, кто захочет ее повторить!

- Ангелы… - с недоверием посмотрел на Славина комбат. - Ангелы, чай, на небе, а не на земле обитают…

Хотя, если наш советский солдат и Ангел, то Ангел он фронтовых стёжек-дорожек на освобожденной нами Земле!

Комбат Селиверстов на секунду задумался, затем серьезно так посмотрел на молодого офицера.

- Дома-то как дела? - спросил он, - Пишут хоть?

- Ну а как же! - улыбнулся Славин. – Вот на днях почта была от жены, все хорошо у них, сынок Колька подрастает….

Где-то поблизости ахнул минометный взрыв, и с потолка посыпалась облезшая побелка.

- Стреляют, черти, - беззлобно чертыхнулся комбат и продолжил, - к чему это я все говорю, Вячеслав Иванович, а к тому, что война кончается, ты уж побереги себя, не геройствуй понапрасну…. Помни, что тебя жинка с малым дитя дожидается….

- Все будет хорошо, - заверил майора Славин и кратко отчитавшись перед своим начальником об оперативной обстановке на вверенном ему участке фронта, привычно козырнув, вышел из служебного помещения.

Торопился наш лейтенант на свою боевую позицию: как же, зеленая пацанва ожидала его.

Прибыв на место, и приняв устный рапорт от заместителя командира взвода, что, мол, все нормально, Славин облегченно вздохнул.

Перед его глазами была всё та же берлинская площадь с размещённой по центру большой скульптурой ангела и стоящими поблизости несколькими полуразрушенными старыми домами.

Внезапно внимание лейтенанта было привлечено молодой немецкой женщиной с маленьким ребёнком на руках, которая вступила на площадь и, боязливо озираясь, шла в их направлении.

И не успел Вячеслав Иванович даже подумать, насколько опасно всё это для незнакомой ему немки, как из окна дома, размещённого на противоположной стороне площади, гулко ударил и заговорил пулемёт.

Басовито набирая обороты, подобно циркулярной пиле, немецкий МГ-42 прошёлся длинной очередью по всей площади, настигая своим безжалостным огнём женщину с ребёнком. Покачнувшись от нестерпимой боли, женщина осела на колени, и, умирая, из последних сил бережно положила на берлинский асфальт своего ребёнка.

Одним взглядом Славин осёк своих бойцов, попытавшихся выскочить из укрытия и броситься на помощь крохе. Приказав подчинённым прикрыть его огнём из всех стволов, наш лейтенант, петляя под огнём немецкого пулемёта, приближался к плачущему ребёнку – маленькой немецкой девочке. Подбежав к ней и схватив её в охапку, геройский комвзвода изо всех сил бросился назад.

И их укрытие было так близко, так желанно!

Проскрипев в последний раз, в звериной ярости немецкий пулемет хлестнул раскаленной очередью по спине бегущего лейтенанта, и это было последнее, что успел в своей жизни пулеметчик - гауптштурмфюрер СС Ганс Вайс, ибо появившийся на площади советский танк Т-34 первым же метким выстрелом подавил огневую точку противника.

Плавно опускаясь на землю, советский офицер успел передать невредимую девчушку в руки подбежавших бойцов, и уже умирая, гвардии лейтенант Славин услышал ликующую канонаду от рейхстага, и последнее, что он видел, это победные ракеты, воспарившие в небе над побежденным Берлином.

Затем свет померк в его глазах и он умер. В то же время, словно бы по мановению чьей-то волшебной руки, яркий Свет осиял над ним и ему явился Ангел Божий, раскрывший свои огромные белоснежные крылья, просиявшие в Радуге Неба. Наклонившись над Славиным, Божий Посланник легко поставил его на ноги и поцеловал переходящего в Вечность Героя.

- Кто ты?- робко спросил Небесного Посланника лейтенант, наверняка зная ответ. - И почему ты пришел ко мне?

В глазах Ангела ласковым светом сиял Огонь Вечной Любви.

- Я - Михаил, Ангел Божий, - медовыми колокольчиками прозвучал ангельский голос, и шум ветра, и Глас какой-то трубный послышался в нём, - и Сам Господь послал меня к тебе, ибо нет выше жертвы, которую явил ты! Знай же: на Небе все радуются подвигу твоему!

И в тот же миг лейтенант Славин был в раю, но как говорится, это уже другая история, ибо Небесная Награда нашла своего Героя.

А теперь друзья давайте перенесемся в наше время и посетим славный праздник 9 мая 2017 года в маленьком городке Приреченск, что расположен на самом севере студеной Вологодской области и заодно познакомимся с нашим героем: командиром взвода патрульно-постовой службы полиции лейтенантом Вячеславом Николаевичем Славиным.

Да, правильно догадался наш читатель, что Вячеслав Николаевич и есть внук того самого героически погибшего в мае сорок пятого при освобождении Берлина лейтенанта Славина и в честь деда названного Вячеславом.

Просто интересно автору, и надеюсь нашему уважаемому читателю узнать судьбу не только деда-фронтовика, но и его внука, живущего в современной России.

Итак, приняв участие в параде в честь Дня Победы и само собой в «Бессмертном Полку», уже на городском кладбище, где планировалась официальная церемония Памяти всех павших за освобождение Родины, наш лейтенант повстречал старого знакомого Кольку Иванова, по слухам, здорово поднявшегося в материальном плане в последнее время. Действительно людская молва не обманула никого, ибо был его бывший друган- одноклассник и депутатом и крупным предпринимателем. А раз так, обнявшись тепло и по дружески, наши друзья проследовали на кладбище.

Заметив у памятника Героям рыжего, бомжеватого вида, пожилого мужчину, сидевшего на земле со страдальчески протянутой рукой, лейтенант Славин, не выдержав, подошел к нему и вложил ему в руку несколько смятых бумажек Банка России. Увидев щедрое пожертвование, мужичок сей радостно ощерился, показав редкие гнилые зубы: - Да возблагодарит тебя Бог за жертву твою! Спасибо, земеля…. Будет возможность, и я отблагодарю тебя…..как смогу….

Николай Иванов скептически смотрел на Славина и на бомжика, изливающегося в похвальбе.

- Знаешь, что, - неожиданно сказал предприниматель и депутат, обращаясь к своему однокласснику, - зря ты ему деньги дал! Ведь известно, не делай добра и не получишь зла!

- Ну-у, - опешил Славин, - на хлеб ему дал, видно, что нелёгкая судьба у человека, жаль мне его!

Предприниматель Иванов не без иронии глянул на друга.

-Эх, - с лёгкой тенью ехидства и сарказма улыбнулся Иванов, - пропьет он твои деньги! Да и кому этим сделаешь лучше?!

При этих словах, бомжик, а это и был Агафрен Иванович Гудыма, понимающе улыбнулся: «Конечно пропью, на хлеб что ли тратить?!! Вот приду домой и напьюсь, ой как напьюсь, тем паче, праздник-то какой!»

Но мыслей этих наши друзья естественно не узнали, поэтому далее все разошлись по своим делам: Славин с Ивановым прошествовали к центральному памятнику, где собрался едва ли не весь город, а Агафрен Гудыма хитромудро усмехнувшись, побежал к заветному ларьку, где его ждали так желанные ему флакончики с боярышником и одеколоном.

После памятного митинга, Славин и Иванов вышли вместе с народом с территории кладбища и пошли домой. Пройдя немного и лукаво улыбнувшись, Николай остановил Вячеслава.

- Стой! - дружески приподнял свою руку Иванов, - Пешком не пойдем!

С этими словами он подвёл его к стоящему на обочине дороги и сверкающему на солнце новенькому автомобилю.

- Ого! - присвистнул лейтенант, разглядывая заморское чудо. - Это что же за машинка-то такая?! У нас таких в городке нет!

- Майбах это! - горделиво так ответил Иванов, - Сам понимаешь, не вшивые Жигули! Садись давай, на настоящей машине покатаю!

С этими словами друзья заняли свое место в чуде иностранного автомобилестроения и не торопясь отъехали от городского кладбища.

В это же самое время радостный и довольный Агафрен Гудыма, закупившись «фанфуриками» боярышника и одеколона, поспешал домой. Придя к себе, Агафрен Иванович первым делом включил телевизор, а затем, сев за стол перед голубым оком экрана, ловким движением руки откупорил столь желанный для него «фанфурик». Опасаться было некого да и нечего, потому и блаженствовал и сибитарил в своей квартире на пятом этаже стандартной пятиэтажной «хрущовки» наш мужичок абсолютно один, ибо женушка перезаняв где-то деньжат, укатила в первопрестольную, чтобы поклониться мощам очередного святого, привезенного в Россию.

Ведь понятно же, что жизнь это не прямая линия с Президентом, который один запросто осчастливливал всех везунчиков, дозвонившихся до него! Здесь, как понимал Агафрен, посерьезнее штука будет, ибо даже Президент не ровня святому, которому, по крайней мере, можно было верить и надеяться на него.

Ибо верно сказано, что по вере вашей и дано будет вам. Впрочем, Гудыма скептически относился ко всему, поскольку считал себя умудренным и битым жизнью человеком. Хотя сейчас он был просто счастлив и горд тем, что занимался своим любим делом: погружением в алкогольную нирвану, когда растворялись и забывались все беды и невзгоды, и сама жизнь становилась лёгкой и безоблачной.

Откуда-то от соседей послышался страшный хрип и тяжёлый кашель задыхающегося ребёнка.

Гудыма сочувственно прислушался к хрипам и стонам умирающей крохи-девчушки из соседней квартиры.

-Мучается ребенок-то, - сокрушённо подумал Агафрен Иванович, и скупая мужская слеза покатилась по его небритой щеке, - вот до чего довели страну, ироды! Ну почему нет добрых людей, исцеливших бы её и давших крохе на лечение?!! Хотя понятно, Россия большая, на всех не хватит…

Желая приглушить внезапно налетевшую на него тоску и уныние, Агафрен сделал звук телевизора погромче и залпом выпил очередной «фанфурик».

На голубом глазу современной живой иконы- телевизора то и дело мелькали детали отснятого телевизионщиками празднования Дня Победы в России, затем в новостях, под не прекращающийся хрип и кашель из-за соседней стенки, столичный диктор бравурным голосом талдычил сколько миллиардов прощено очередным братским странам-должникам, и как всё таки здорово жить в современной России, вставшей с колен!

Под праздничный грохот бравурной музыки телевизор внушал распалившемуся мозгу мужичка, что да, и за ценой не постоим, и если надо повторим, и в Берлине будем!

Агафрен криво улыбнувшись, открыл флакон одеколона и одним махом осушил его.

Эх, хорошо сидим!

Гуляй, рванина!!!

Хрип и надрывный кашель как-то внезапно прекратился.

Прошло какое-то время, где-то внизу, отключив воющую, как зверь, сирену, скрипнула изношенной подвеской «Скорая помощь». Затем еще какое то время было тихо. После чего в дверь позвонили.

Пошатываясь от принятой дозы алкогольного дурмана, Гудыма открыл дверь и увидел заплаканную соседку.

Комкая в руках черный платок, женщина как-то грустно и виновато посмотрела на него: - Всё… Отмучилась моя Ириша, умерла… Царствие ей Небесное, ангелочку моему! Так и не дожила до прямой линии Президента! А она так верила в неё!!! Слышь, Иваныч, деньги всем миром собрать надо, проводить по-людски…..сам понимаешь, что даже на похороны в этой проклятущей жизни денег нет! Знаешь, что не работаю я, а Ирин отец давно уже спился и умер… Пыталась я лечить дочурку, ты же знаешь, да денег на операцию всё не было…Обращалась к чиновникам, а те что?! Баяли в ответ, что двери поплотнее закрывай, что бы людей стонами умирающей не беспокоить… улыбались так: молись мол, постоянно молись, да к мощам чудотворным припади…. А где они деньги, на мощи-то?!! Ну что сосед, сможешь подсобить в беде моей?!

В глазах женщины чернела мгла полнейшей безнадёги и отчаяния.

Агафрен Иванович сокрушенно покачал головой.

- Эх, соседушка, - огорчительно посмотрел он на неё, - были бы деньги, помог бы … но не работаю я, а на пенсию мою, кот удавится… да и работы в нашем городе нет, так что извиняй меня по немочи моей….

С этими словами он тихо закрыл дверь и вернувшись в комнату, продолжил свое застолье.

Одновременно, в это же время, в соседней пятиэтажной «хрущовке», за наскоро накрытым в квартире лейтенанта Славина не богатым праздничным столом, сидел сам Вячеслав Славин и его однокашник Николай Иванов. Отмечали праздник вдвоем, ибо Иванов прибыл из первопрестольной на побывку в родной город один, а жена Славина с их малолетним ребёнком гостевала у своей мамани.

Шикарный «Майбах» предпринимателя и депутата был припаркован у дома, у цветущих яблонь, поблизости с детской площадкой.

И к этому моменту всё уже знал об однокашнике наш лейтенант: что и депутат и предприниматель он весьма богатый, как говорят, владелец заводов, газет, пароходов.

В двухкомнатной квартире Славина работал телевизор, показывая картинки праздничного дня: вот, к большой церкви подъезжают на дорогущих немецких машинах Президент и Патриарх, кротко и жеманно улыбаясь под сверканием фальшивых солнц фотовспышек. А вот нескончаемая очередь к святым мощам в этот же храм, далее телевизор показывает нескончаемые колонны «Бессмертного полка» и военный парад в различных городах.

- Ну, - махнув рукой на телевизор, произнес Николай Иванов,- хоть у тебя, друган, стол и попроще, чем у меня в Москве, давай по-нашему, по-русски, накатим водочки в День Победы! С праздником тебя, с Днём Великой Победы! И спасибо павшим за нас и нашу Родину!

С этими словами одноклассники звонко соприкоснувшись рюмками с водкой, залили сей драгоценный продукт в себя. Произнося второй тост, Славин выразительно посмотрел на портрет своего деда-фронтовика, размещенного в центре книжной полки, и с уважением произнес: - За тебя, деда! За нашу Победу!!!

И выпил содержимое рюмки до дна, его гость поддержал данный тост, после чего, полицейский глянул на Иванова.

- Знаешь,- стал рассказывать Славин, - дед то мой при освобождении Берлина погиб…. Представляли его на Геройскую Звездочку, впрочем, безуспешно… Такой вот дед у меня был - геройский! Эх, при жизни на таких вот молится надо… на настоящих и живых!

После этого все встали, произнося третий праздничный тост в честь павших.

Выпив, Славин и Иванов радостно переглянулись. Да, праздник удался!

Распив в итоге бутылочку «Путинки» под лёгкую закусочку, наскоро приготовленную лейтенантом Славиным, мужички довольно улыбались.

- Ох, хорошо сидим, - блаженно улыбнулся, как довольный котяра, предприниматель и депутат Николай Иванов, - вот хотел давно с тобой, друган, поговорить… Вот ты умный такой, честный, да и в школе завсегда отличником был…. И на кой ляд в эту полицию пошел? Зарплаты у вас, как я знаю нищенские, как говорится, кот наплакал, а парень ты башковитый: шёл бы в предприниматели!

Славин понимающе улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой.

- Не моё это, - как то задушевно и кротко сказал он, - призвание мое: за людей стоять и Россию-матушку!

По телевизору вновь показывали огромную очередь поклоняющуюся мощам.

Предприниматель недобро как-то улыбнулся, смотря на экран телевизора.

- Интересно, - произнес богач,- а знают ли они хоть кому поклоняются, слабые и заблудшие люди века сего?! Уж не накликали бы бурю, как гнев Божий! Думаю я, что нет у них веры во власть, и надеясь на чудо, в язычестве упражняются, не понимая кто царь мёртвых есть!

-Ну-у, - протянул в ответ Славин, - что ты можешь знать про это?! Священству виднее… .

- Ой ли, - не согласился с ним предприниматель, - не согласен! По вере своей ядерную «Сатану» освящают, и где христианство, где любовь?!! Даже здесь пустота запущения и чиновная имитация … Везде пустота, даже во мне, слышишь?!!

В каком-то отчаянии, со злостью, Иванов стукнул кулаком по столу.

- Неправда всё! - с яростью выкрикнул он. - И церковники наши и даже я сам правды Божией не нёсем и не ведаем! Помню, как-то в Москве подъезжаю к церкви, смотрю на машинке покруче моей даже подкатывает молодой такой, сытый, опьяневший от вина и чувства собственной безнаказанности священник. Весь в крестах золотых, как в орденах и медалях увешан…. И подходит к нему, понимаешь, старая бабуля и слёзно молит его, помоги батюшка, отец святой, помощь окажи…. Дом вишь, у нее сгорел со всем хозяйством и жить негде! И что ты думаешь?! Этот святоша раскрутил её отдать в церковную копилку последние ейные сто рублей, а ей сказал, что Бог подаст! Во как! А ты говоришь: им виднее!!! Впрочем, мы давно уже спелись с ними и не поймёшь, где они и где мы, и кто кому служит…. Хотя ясно, что править хочется по-старому, правда, жрать - по новому!

Ничего не сказал ему Славин и лишь грустно так покачал головой.

- Хорошо, слушай дальше, - продолжил свою исповедь богач, - вот помню себя с детства, всегда мечтал быть сильным и храбрым… Помнишь, наверное, был у нас в классе Валерка Пугачев, так вот, ещё с младших классов отнимал он у меня ириски мои, конфеты такие сладкие… любил я их жевать на школьных переменах! Ох, как любил! И вот вырос я, и уже теперь сам отобрал у всех свою принадлежащую только мне ириску, и не одну, а все, когда все вдруг захотели капитализма!

На какое то время наступила холодная тишина, впрочем, лейтенант Славин быстро прервал ее.

- Не захотели, и не мы, - укоризненно посмотрел на предпринимателя Вячеслав, - это вы сами придумали и исполнили то, что нужно было только вам самим, а не народу! Мы не отказывались от социализма и его справедливости! Капитализм-сатанизм, скажи, что умнее…Жить то мы хотим СЕЙЧАС, а не завтра, которого может и не быть! Все вы просто обманули и облапошили народ в чудовищном лицемерии вашем, подменив завоевания Октября вашей беспредельной «свободой», где вор и мразь - достойные люди и элита ваша! Но забыли одно, предав народ свой, которому обязались служить, что Россия и Родина - это мы, а не вы!!! Да и по церкви не согласен я!

- Не согласен? - пьяно прищурился Иванов. - В чём непонятка твоя?! Я же все разъяснил, как на духу, исповедался, что не нужна она….

- Нужна! - хрипло выдохнул Вячеслав и укоризненно посмотрел на одноклассника. - Церковь для меня, как маяк в бушующем море, и идя на его свет капитан спасает гибнущее судно… Правда вот, в одном ты прав, что если маяк повредился в себе, и вместо света выдает тьму, показывая лукавую дорожку на скалы, что будет с кораблём тогда?!! Разобьётся он, и люди его погибнут, вот поэтому и должен работать сей маяк исправно и хорошо! А по Богу и вере, так я думаю, что не в рабах нуждается Господь, а в детях Свободы: сыновьях и дочерях, любящих Его, как и Ангелы любят Отца Небесного! И Господь даёт каждому Себя в Любви, а не в ненависти, ибо Он Любовь Есть!

Не без ехидства Иванов посмотрел на Вячеслава.

- Не согласен! - пальчиком погрозил он ему, - Слушай сюда! Вот смотрю я на вас на всех и дивлюсь! Что вы за люди, терпилы окаянные?! Всем довольны, всё «одобрямс»,на выборах за нас аж 666 процентов… Машинки вот покупаете в кредит, а то что кредиты эти придётся детям и внукам отдавать, вас не волнует, потому что такие вы есть, кредитное и не только, рабство, форма жизни для вас и знаешь: хорошо управлять такими, легко знаешь как то… И вы живущие в кредит, прозябание свое трусливо жизнью все зовете! Да, и еще тайну открою, не погнушусь: пишем мы хрень всякую для вас не только потому, что так надо, а потому что скучно нам! Ты помнишь: мне скучно, бес! Но ничего, мы еще православного императора, царя вам - Антихриста дадим, вот тогда заживём!!! Впрочем, чтобы не скучать, войнушку вам подарим, ведь известно - война все спишет !

Лейтенант глянул на предпринимателя.

-Так ведь вы, - упрямо смотрел на богатея офицер, - царедворцы не добитые, драные аники-воины, присвоили то, что принадлежит народу и нет вам извинения в деянии вашем!

- Народу! - передразнил его предприниматель и авторитетно заявил. - Нельзя считать деньги в чужих карманах, не культурно это!

- Не культурно?!! - презрительно поморщился, как от зубной боли лейтенант. - А хорошо ли забирать последнее у детей и стариков своей страны и перекачивать награбленное у народов России бабло на Запад, а?!! Зная при этом, что они будут умирать, как и страна, над которой посмеялись и надругались вы все!

- Не согласен! - повторился в своем ответе Иванов. - Голосуя за нас, и наш образ жизни, вы голосуете и за убийства собственных детей… На мой взгляд, вы - звери, господа! И даже хуже их, ибо даже зверь лесной ради сохранения потомства своего пойдёт на всё, в отличие от вас! Так что, дети ваши давно уже стали чужими для вас, и кто же тогда виноват?!! Себя вините, больше некого, ибо хищниками и убийцами вы стали для детей своих! И если поразмыслить, то большие христопродавцы это вы, а не мы, ибо нас понять можно всегда, потому как заботимся мы о детях своих, а не о ваших, и кровь детей ваших на вас будет! А по стране, так неужто ты не видишь мой слепоглухонемой друг, что Рашка давно уже страна-донор, и она должна всем, при том, что ей никто и никогда ничего не должен! И такой её сделали все вы, в безразличии и тупости своей, избрав нас - своих губителей! А впрочем, что понимаешь ты и тебе подобные, служащие нам супротив своего народа?!! Скажи мне, я - прав?!

- Нет! - грозно посмотрел на богача лейтенант, - На этом мы расходимся во взглядах! Жива Россия и Герои наши оживляют ее!

- Герои! - презрительно отмахнулся от него, как от надоедливой мухи депутат Иванов, - Да знаешь ли ты, что даже по героям, придуманным вашим, то бишь народным, задумали мы и исполнили так, что только тот, кто погиб за нас, за наши идеи и наши деньги, будет считаться героем, пусть даже не явит дела во благо народа своего, ибо простой народ для нас давно уже пустое место и расходный материал! Так вот, тот, кто положит душу свою за други своя - не получит ничего! И будь он даже Христом, без нашего решения и Указа, как был никем, тем и останется! Ибо своим - всё, остальным - закон! Да и по народу твоему, скажу: ну совершишь ты подвиг во спасение, даже погибая за них и что с того?! Плюнут и забудут тебя на следующий день, а поминать будут тех, кого мы назначим в герои и никак иначе! Понял, валенок ты сибирский?! Никто не забыт, ничто не забыто?! Ха! Всё забыто и травой поросло! И вообще, что пенять на зеркало, коли рожа кривая?! Неужели не понимаете, что самое хорошее, доброе, настоящее для всех вас уже кончилось… Всё в прошлом, а впереди у вас ничто, пустота, зеро, яма, днище! Видно же, что всё общество разложилось, как труп… Смердит уже и некому поправить и не находится ИСПРАВЛЯЮЩИЙ!

- Не боись! - упрямо посмотрел на богача лейтенант, - просыпается народ наш и не обманешь уже его врагами на Западе, где все детки и ближние ваши с награбленным барахлом жируют, как скользкие налимы, любители мертвечины и протухшей крови! Дай срок, всё исправим, и наш подлинный русский мир восстановим, как и прежде! И Герои у нас будут настоящие - народные, как и награды, ибо награды ваши, как навоз, коровьи лепёхи, что вы лепите на грудь ближним своим!

- Ой ли! - в запале ответил ему Иванов, - Русский мир! Когда же он был русским?! Его гнобили и унижали в угоду кого угодно и чего угодно, но только не народа, населяющего страну! И вообще, думается мне, что надобно принять такой закон, что даже думать, мыслить простому человеку было запрещено! Ведь и ежу ясно, что все беды от вас - вольнодумцев! И пока мы у власти, у нас всегда будет наш максимум, так же как у вас - свой минимум!

На какое то время наступила тишина.

- Нет! - жёстко заявил Славин, с вызовом смотря на Иванова, - Мы никогда не подчинимся и не покоримся воле вашей, мать-Россия проснётся, и отряхнувшись от вас, как от кровососущих блох, станет свободной!

-Ух! - восхищенно воскликнул предприниматель и депутат Иванов, - Да вы батенька, либераст! Гребаная сойка – пересмешница !

- Нет! – осадил богатея Славин, - И вы - псевдопатриоты, и в равной степени либералы поклоняетесь одному богу - культу бабла и американскому доллару, и в игрищах ваших весь народ наш - биомусор и расходный материал! Ибо вы и супротивники ваши, как сатана, разделившийся в себе! Семьи за бугром, а шкурные интересы в России! А по героям вашим скажу - безумцы ! Именами чиновников и олигархов ваших называть мосты и улицы! И заставлять народ поклонятся им!!! Тьма в вас, ироды, тьма ! И имя вам- легион !!!

Выстрел прозвучал неожиданно и хлёстко, как гром среди ясного неба.

Незадолго до этого, дошедший уже до полной кондиции Агафрен Гудыма, допив последний «фанфурик» с ужасом смотрел на экран своего телевизора, постепенно сходя с ума. Видел он, как человек похожий на Президента, бубнящий что-то своё с телеэкрана, превратился вдруг в ужасного карлика, ставшего внезапно уродливой плешивой крысой. После того, эта крыса трансформировалась в огромного чёрта с ветвистыми рогами на голове, который выскочил из телевизора и важно прошёлся по комнате и ловко так, по-кошачьи спрыгнул с балкона пятого этажа на улицу. С ужасом видел мужичок, как на детской площадке этот чёрт прикасался к играющим там детям и их родителям, которые, вмиг превращались в страшных монстров-фашистов с рогатыми касками на головах и почему-то окровавленными топорами в их крысиных лапках.

- Так вот оно что, Иваныч! - подумал вслух Агафрен и ясно понял, что наступила и его очередь спасать этот погибающий мир.

Неловко качнувшись, неуверенной, шаткой походкой Гудыма подошел к старому шкафу и трясущимися руками схватил спрятанное там «до лучших времён» оставшееся еще от деда старенькое ружье. Заряжая его патронами с убойной картечью, мужичок блаженно улыбался, пуская пьяную слюну по подбородку: как же и его день и час настал! Вот уж он сейчас послужит Родине!

Широко распахнув дверь, вооруженный стрелок вышел на балкон и посмотрел вниз. Вот они, страшные эсэсовцы - все собрались на детской площадке и готовятся штурмовать его! С перекошенной улыбкой на лице, Гудыма разрядил свое ружье по собравшимся фашистам на дворе, выкрикивая пьяное: Русские не сдаются! Все на Берлин! Все…повторяем!!!

В ужасе метались под градом картечи на детской площадке женщины и дети.

Было видно, как упала замертво пораженная прямо в сердце молодая женщина, и у её остывающего тела плакала кроха-ребёнок: маленькая девочка.

Услышав выстрел, лейтенант Славин быстро подскочил к окну и похолодел: с балкона соседней пятиэтажки вел огонь из ружья по женщинам и детям на детской площадке какой- то невменяемый мужик. Было видно, как упала пораженная его выстрелом молодая мамаша, у головы которой заходилась в плаче маленькая девочка, совсем еще ребёнок.

Подскочив к телефону, Славин вызвал спецназ и оперативную группу, после чего, не обращая внимания на вопли Иванова, что эта пьянь может повредить его роскошный «Майбах», выскочил на улицу.

Как вы понимаете, предприниматель не последовал за ним.

Одним броском, под ружейными выстрелами, Славин подскочил к девочке, плачущей у трупа своей матери. Схватив кроху, наш лейтенант бросился к своему подъезду. Уже открывая входную дверь, он почувствовал острую боль в спине, разрывающую его сердце, и уже умирая, последним движением передал ребенка на руки своим встревоженным соседям.

Где-то вдалеке послышался плач полицейских сирен.

- Наши! – как-то блаженно подумал лейтенант Славин и провалился в теплую липкую мглу.

Впрочем, тьма была недолгой, ибо Свет просиял весьма сильный и Славин увидел Ангела Божия, в глазах которого неугасимым Светом горел Огонь Вечной Любви.

Михаил, всё тот же Ангел Божий пришел за ним, ласково и кротко улыбаясь ему, ибо Небесная Награда уже ждала своего Героя.

Спустя некоторое время наступила тишина.

Прибывший полицейский спецназ застрелил стрелка Гудыму, и подъехавшие оперативные и городские службы споро принявшись за свое привычное дело, весьма быстро закончили его.

Белизною яблонь цвёл месяц май, а люди равнодушно проходили и перешагивали через багряные лужицы крови, на поверхности которых искрилось ласковое майское солнце.

20

Автор статьи: Крюкова Елена.

Русский поэт, прозаик, искусствовед, член Союза писателей России, член Творческого Союза художников России, профессиональный музыкант (фортепиано, орган, Московская консерватория), литературный критик «Pechorin.net».