Канье Уэст и русская тоска: почему приезд Йе стал событием номер один

Во-первых, его зовут не Канье, а Йе. В 2021 году рэпер официально поменял имя, сохранив при этом сценический псевдоним Канье Уэст.

Во-вторых, он невероятно успешен и знаменит. Начинал как музыкальный продюсер, и все получалось отлично (продюсировал, например, Jay-Z, и если вы хоть немного в этой музыке разбираетесь, то вам ничего объяснять не надо; а если не разбираетесь вовсе — поверьте на слово, получалось). Но хотел сам читать рэп, хотя друзья почему-то были против, и начал. И как начал. С места — во все мыслимые чарты, и потом без остановок — к успеху. Первые строчки рейтингов, восторги критиков, любовь фанатов, 24 «Грэмми», бесконечная череда платиновых альбомов.

Делал, что хотел. Захотел, например, записать трек о собственных — сложных — взаимоотношениях с Господом, и записал. Коллеги отговаривали — не тема для рэпера, не заинтересует молодежь, не взлетит. Взлетел. Как раз композиция Jesus Walks с альбома The College Dropout (2004) и стала его первым настоящим хитом. «Ради жуликов, киллеров, убийц, драг-дилеров и даже стриптизерш, Иисус шагает ради них». Захотел посоревноваться в популярности с самим Фифти Сентом («артист, выступающий под псевдонимом 14 рублей», — шутили когда-то в России, но больше так не пошутишь) — и выиграл соревнование. Вопреки законам жанра — без стрельбы и даже без баттла: просто пластинки его покупали лучше.

Вообще, биография у Йе для рэпера нетипичная: ни тебе трущоб, ни подростковых банд, ни наркотиков, ни тюряги для малолетних преступников. Будущего кумира миллионов воспитывала мама, профессор английского языка и декан факультета в Университете Чикаго. Когда сын взялся за микрофон, мама бросила науку и стала его менеджером. Мама умерла, сын очень тяжело переносил ее уход, но эта грустная история — тоже ведь про жизнь представителей верхушки среднего класса, а не про нравы бандитов.

Впрочем, тюрягу Йе изнутри видел, хоть и недолго: посидел под арестом за драку с папарацци. И это уже наше «в-третьих»: в-третьих, даже те, кто вообще не интересуется жизнью этого особого мира, мира американского рэпа, в котором есть своя иерархия, своя история, даже своя конспирология и своя поэзия в конце концов, временами — довольно изощренная, про него наверняка слышали. Личная жизнь, как у звезд принято, огненная: некоторое время Уэст был мужем Ким Кардашьян, а на такое многим хочется смотреть, и лучше — сзади. Сейчас его подруга — дизайнер Бьянка Цензори, с которой музыкант любит прогуливаться на публике, причем так, чтобы на Бьянке при этом было минимум одежды. Тоже привлекает внимание.

И конечно, к бесконечной череде проданных пластинок прилагается бесконечная череда скандалов, и сражения с навязчивыми журналистами в списке скандалов — пустяк. Важнее взгляды Канье. Он ссорился с президентами, обвинял, например, Джорджа Буша в расизме, да что там, с самой Тейлор Свифт он тоже публично ссорился, а Тейлор Свифт, пожалуй, поважнее Джорджа Буша персона. Сам был кандидатом в президенты от карликовой партии, хотя тут успеха ожидаемо не достиг. Заявился однажды на модный показ в худи с надписью «White Lives Matter», а движение Black Lives Matter публично назвал «аферой», вызвав гнев прогрессивной общественности. Вел собственные церковные службы, намекал аккуратно на то, что, возможно, он и есть Бог. Пациентом профильных медицинских заведений тоже бывал.

А еще — позволял себе откровенно антисемитские заявления и признавался в любви к нацистам. Бывало всякое. Была, например, картинка, на которой совмещались магендовид и свастика. Дело кончилось баном в популярных социальных сетях.

Но, честно сказать, современный мир, информацией перекормленный и страдающий информационным ожирением, скандалами особо не удивишь. Даже такими. Масскульт, конечно, любит трикстеров и провокаторов, но — недолго. Слишком уж велика очередь из желающих прославиться, а скандал — едва ли не самый простой из возможных путей к славе. Однако Йе держится, и его тайна — в наличии настоящего таланта. И, наверное, в том еще, что его эпатаж — не ради эпатажа. Сложные, нервные, красивые стихи — его подлинная сила. Не скажешь однозначно, тексты —  его комментарий к скандалам или скандалы вроде пометок на полях. Явный дар делает интересным этого безумного (в разных смыслах, включая медицинский) человека, вынуждая публику следить за его речами, в которых нет особенной последовательности. И, что главное, слушать музыку, в которой есть то, что в настоящей музыке должно быть. Про что трудно словами.

Однако, и это наше «в-четвертых», ажиотаж, который вызвал короткий визит Йе в Москву в конце июня, имеет, похоже, совершенно другую природу. Рэпер приехал, чтобы поздравить с днем рождения дизайнера Гошу Рубчинского (у Канье есть собственный бренд одежды — Yeezy, и они с Рубчинским давно сотрудничают). Но оказался главным героем новостей в серьезных изданиях, вызвал бурную полемику в телеграм-каналах вполне лояльных действующей власти авторов, собрал обильный урожай любви и ненависти. Сам того, конечно, не подозревая. Сам-то он выпил на яхте и улетел. Интересно, рассказал ли кто-нибудь музыканту, что в Тюмени ему успели поставить памятник? Правда, памятник из картона.

«Канье Уэст, кстати, идеологически наш», — написал в своем телеграм-канале патриот-мыслитель Александр Дугин. Не все соратники по политическому лагерю с Дугиным согласились. Отыскали, например, композицию, в которой речь — о близких отношениях и не особенно галантном, скажем мягко, обхождении с гражданкой России. Восхищались смелостью прогрессивного чернокожего исполнителя, борца с западным неоколониализмом, Поля Робсона наших дней практически, который не побоялся посетить (советскую, зачеркнуто) Россию в эти непростые времена. Проклинали очередного заокеанского гостя, прививающего нашей молодежи чуждые ценности.

Но есть ведь нюанс, и нюанс в том, что все это вообще не имеет отношения к Йе. И религиозность его специфическая, растущая из почвы, подготовленной бесчисленными протестантскими церквями Америки, здесь непонятная, и к традиционным ценностям он все-таки равнодушен — у рэпа свои традиции и ценности тоже свои. Про это знали дети, собравшиеся, смутив полицию, у столичного отеля ради встречи с кумиром (да и то, видимо, нетвердо, поскольку фотографироваться кинулись со случайным смуглым постояльцем, который не вовремя вышел к такси). А вот мыслители, эксперты и политологи — явно не знали.

Остается один только важный признак, как раз-таки взрыв внимания к частному визиту и породивший — он американец. Он знаменитый американец. Он — оттуда. Мы это все уже видели, когда в Москву приезжал журналист Такер Карлсон, а ленты государственных агентств раз в десять минут сообщали: «Вышел на прогулку», «Посетил ресторан», «Похвалил гамбургер». Но Карлсон все-таки приезжал, чтобы взять интервью у самого президента, а случай Канье — химически чистый. Никакой политики.

Следовательно, важен сам факт визита, а не его содержание. Не конкретные характеристики гостя, а его американское происхождение. Можно, выходит, сколько угодно рассуждать о повороте на Восток и выстраивании отношений с глобальным Югом. Бесконечные телеги сочинять про это в телеге. Клясть разложившийся Запад и вещать о консервативном возрождении отечества. Но когда человек с Запада обращает на родину внимание — скрыть волнение не получается. Даже у Александра Гельевича Дугина. Кстати, ненависть и рассуждения о чрезмерном и стыдном внимании к заезжему гостю — из той же оперы. Это — неравнодушие. Страх вернуться в западный мир и желание вернуться, которое сильнее страха. Хочется туда. Там наше место. Может быть, все изменится еще, и споры будут кипеть вокруг приезда популярных музыкантов из КНР. Или из КНДР. Но пока дела обстоят именно так. Разбередил Канье русскую тоску по Западу, из которого Россия сама себя выломала. Мы ведь противоречия любим не меньше, чем он. Сложный народ, почитайте Достоевского.

«Он еще вернется», — написал в своем телеграм-канале Александр Дугин, хотя, честно говоря, не вполне понятно, откуда такая уверенность берется. Он ведь не обещал вернуться. Однако — разве это мешает ждать?