Локарно-2024: от Марии-Антуанетты до новой версии Никиты

Фестиваль в итальянской Швейцарии, как и Каннский, существует с 1946 года и входит в пятерку главных европейских киносмотров. Локарно пропагандирует поисковое авторское кино, стараясь открывать новые имена, территории и тренды. Но кино эстетское принципиально сталкивается здесь со «зрительскими» фильмами, снятыми, главным образом, на языках, считающихся в Швейцарии официальными, — французском, немецком и итальянском. Плюс английский, само собой.

Для внеконкурсных показов более доступного кино в Локарно резервируется главная городская площадь, Пьяцца Гранде, которая вмещает 8 тыс. зрителей и на время фестиваля превращается в самый большой кинозал под открытым небом. Это главная притягательная сила Локарно, который называют самым магическим фестивалем в мире: на ночные показы под альпийскими звездами на экране длиной 28 м съезжается, кажется, половина кантона Тичино (население всего Локарно — меньше 16 тыс. человек).

Когда-то фестиваль был весьма щедр к российскому кино. Главная награда фестиваля — престижный «Золотой леопард», присуждаемый с 1968 года, — дважды доставалась российским картинам: в 1969-м — «В огне брода нет» Глеба Панфилова, и в 1990 — «Случайному вальсу» Светланы Проскуриной. Именно фест в Локарно открыл миру Александра Сокурова: в 1987-м он получил здесь «Бронзового леопарда» за «Одинокий голос человека», спустя десятилетия был награжден «Почетным леопардом» за вклад в мировое кино, здесь же несколько лет назад состоялась премьера его фильма «Сказка». Почетными наградами здесь отмечали Киру Муратову, Марлена Хуциева и Олега Меньшикова, важными конкурсными призами — Алексея Германа за «Моего друга Ивана Лапшина», Вадима Абдрашитова за «Время танцора», Алексея Мизгирева за «Бубен, барабан».

Относительно недавно большой успех на этом требовательном фестивале снискал фильм Юрия Быкова «Дурак» — актер Артем Быстров был награжден призом за лучшую мужскую роль. Надо ли говорить, что в этом году российское кино здесь блистательно отсутствует, если не считать короткометражки «Гимн чуме» (Hymn of the Plague), снятой коллективом Ataka51 и участвующей в международном конкурсе Pardi di Domani («Леопарды будущего»)? Сам фильм представляет собой актуальное видеоэссе, в центре которого исполнение музыкантом Леонидом Федоровым песни на стихи из вечно актуального пушкинского «Пира во время чумы».

Открылся фестиваль на довольно траурной ноте итало-французской костюмной драмой Джанлуки Йодиче «Наводнение» (Le Déluge, в российский прокат выйдет под названием «Падение короны»). Действие разворачивается в 1792 году и охватывает всего несколько дней аккурат перед тем, как Людовик XVI и Мария-Антуанетта были радостно обезглавлены свободолюбивым французским народом. Роли указанных монархов сыграли часто снимающиеся вместе французские звезды Гийом Кане и Мелани Лоран — на заполненной до отказа Пьяцца Гранде их сразу же наградили «Почетными леопардами» от Campari за весьма впечатляющие карьеры.

Образ венценосной семьи актеры и режиссер рисуют весьма деликатными красками, не прибегая к историческим штампам и анекдотам. Мы не услышим от Марии-Антуанетты приписываемую ей реплику про пирожные, после которой ее смерть на гильотине кажется более чем заслуженной. Наоборот, королева предстает умной, все понимающей женщиной, жертвенной матерью, готовой на все, чтобы как-то облегчить участь своим детям. Наделенный толстыми накладными щеками и животиком, Людовик в версии Кане — образец природной мягкости и нежелания жить в реальности, куда его настойчиво выталкивает Большая История. В день его узаконенного убийства, согласно фильму, в котором оно не показано, в Париже началось наводнение — смыло начисто сам прежний миропорядок, и то, что казалось немыслимым, стало повторяться в других странах. Но как быть с тем, что обвинения в тирании, бросаемые революционным народом в адрес Людовика, этого почти святого человека, способного излечивать страждущих одним монаршим прикосновением, кажутся насмешкой и издевательством? Революционеры выглядят в фильме отвратительными плебеями, а короли… что ж, о них можно только слагать элегии. Этим милым, достойным людям просто не повезло, им пришлось заниматься очень опасной работой.

В главном конкурсе показали испанскую психодраму «Радуйся, Мария» (Salve Maria): киноповесть Мар Кролл о переживающей тяжелое помешательство молодой писательнице не может не навевать воспоминания о «Ребенке Розмари» Романа Полански. Розмари обуревали демоны, когда она находилась в состоянии глубокой беременности. Марию посещают рогатые демоны уже после рождения сына. Умученная постоянной рвотой и плачем младенца, а также страданиями от мастита, Мария оставляет мальчика не внушающей доверия знакомой, которую она, как Розмари соседку, подозревает в разных коварных намерениях, и, обманув мужа, бежит в провинцию, где живет женщина, утопившая двоих детей. Вам это кажется нелогичным? Но Мария — писательница, и маньячка интересует ее с чисто литературной точки зрения. То, что творчество отложено в дальний ящик из-за материнских хлопот, как раз и раздражает современную деву Марию больше всего. Демоны, а не ангелы диктуют ей главы романа о женщине-детоубийце, который явно ожидает судьба бестселлера.

Режиссер умело нагнетает напряжение, пользуясь «наработками» в жанре психологических ужасов (фильм начинается с нападения на Марию залетевшего в окно ворона) и смешивая тяжелые сны своей героини с ее не менее тяжелой реальностью, но все это нивелируется вполне однозначным финалом, в котором Мария, наконец, действительно радуется: роман выпустила, с мужем развелась, сына ему сбагрила — отчего бы и вправду не повеселиться на дискотеке.

Немецкий режиссер Кристоф Хохойслер играет во французский полицейский детектив 1970-х годов в франкоязычном же произведении под названием «Приходит смерть» (La Mort viendra), также показанном в основном конкурсе. Стильные, холодные французские триллеры Мельвиля, Лотнера или Жака Дере с Бельмондо или Делоном и красивой музыкой Морриконе всплывают в памяти при просмотре этого синефильского (чтобы не сказать вторичного) экзерсиса об ужасно жестоком, хотя и весьма продвинутом боссе некоей группировки (Луи-До де Ланкесэ), к несчастью, смертельно больном и потому задумавшем покинуть этот мир в результате максимально нереалистичной криминальной интриги. Последняя не может обойтись без противоборствующей группировки (с не менее окультуренным предводителем, даже страдающим непереносимостью глютена), нескольких покровительственно настроенных женщин (одна, конечно, слепая, но видит все, даже то, чего нет) и столь же квалифицированной наемной девушки-убийцы (Софи Вербек).

Она, являя собой модифицированную версию Никиты из одноименного хита Люка Бессона, призвана разобраться с заказчиком убийства чернокожего курьера, перевозившего раритетное итальянское полотно с кучей присобаченных к раме денег. Девушка способна на реплики типа «Ножом можно разрезать время на до и после» (такое случается, когда режиссер снимает не на родном языке), но подобный романтизм нисколько не помешает ей в соответствии с духом времени с невыносимой жестокостью расправиться сразу с пятью пущенными по ее следу киллерами-мужчинами, после чего с истинно самурайским изяществом предоставить заказчику самому разбираться с самим собой.