Мария Козакова: «С мамой работать здорово — она заряжает энергией»

«Я слышала тысячу раз: «Понятно, блатная». В молодости это сильно давило на психику. Но сейчас мне все равно. Я понимаю, что это ни на что не влияет. Мама может что-то подсказать, поделиться опытом. Никакого волшебного продвижения нет, как многим кажется», — рассказала актриса.

— Мария, на СТС с успехом идет сериал «Домохозяин». Кто ваша героиня и как вы к ней относитесь?

— У актеров, честно говоря, и выбора нет — мы всегда должны оправдывать персонажа, даже если он отрицательный. Но моя Афанасьева — другой случай. Это следователь с обостренным чувством справедливости, влюбленная в свою работу, даже зацикленная на ней. Она живет расследованиями и сначала не думает ни о семье, ни об отношениях. Но, встретив главного героя, меняется — становится мягче, женственнее.

— Что вас привлекло в проекте?

— Я люблю комедии, но мне с ними не очень везет. Чаще играю в драмах или мелодрамах страдающих, брошенных героинь. А тут — романтическая комедия, еще и с элементами детектива. В самом начале таинственно исчезает жена главного героя, и совершенно непонятно, что с ней произошло. Это интригует, и мы всей съемочной группой гадали: как же все повернется? Ну и конечно, романтическая линия — я это тоже люблю. Так что «Домохозяин» — один из тех проектов, который я сама посмотрела бы с большим удовольствием.

— В этом сериале снималась и ваша мама — Алена Яковлева. Наверное, особенно приятно работать с близкими. Атмосфера теплее становится?

— Конечно, это особенное ощущение. А уж с мамой вообще здорово встретиться на съемках, потому что обычно она очень занята, и мы не так часто видимся. Хотя в театре у нас есть совместный спектакль. С мамой здорово работать — она заряжает невероятной энергией. А если это комедия и у нее яркий, характерный персонаж — тем более. Это всегда удовольствие — быть рядом, учиться, наблюдать и просто наслаждаться ее игрой.

— Как вам работалось с Павлом Чинаревым? Были ли сначала какие-то притирки или вы сразу нашли общий язык?

— Мне кажется, притирки бывают всегда, особенно когда речь идет о партнерстве в романтической истории. Но в целом с Павлом работать было очень комфортно. Он высокопрофессиональный человек. В какой-то момент, в силу обстоятельств, ему даже пришлось взять на себя часть режиссерских функций. И в этом смысле с ним было легко — он прекрасно понимает, что делает, и всегда ищет самые верные, точные решения.

— Мария, а вам вообще везет на партнеров по съемочной площадке? Кто произвел на вас особенно сильное впечатление? Может быть, дал важный совет, поделился опытом?

— Могу признаться: мне везет. Я работала с большим количеством талантливых артистов, у которых можно было учиться. Сейчас сложно вспомнить кого-то одного. Тем более что с самого детства я была окружена потрясающими актерами. Уже тогда я наблюдала за такими великими людьми с открытым ртом и впитывала все, что могла. Например, Ольга Александровна Аросева — я восхищалась ее игрой. Маша Куликова в «Талантах и поклонниках» — я смотрела этот спектакль лет в десять и была в полном восторге. Я стояла за кулисами, когда на сцене блистали Ширвиндт, Гурченко, рядом с мамой был Спартак Мишулин. Кстати, я снималась с Мишулиным в его последнем фильме — «Азирис Нуна». Там же играл Максим Аверин, с которым мы сейчас вместе играем в спектакле «Лес» в Театре сатиры. Нонна Гришаева там в роли моей героини во взрослом возрасте, а я — в детстве. Получается, я с детства росла рядом с выдающимися артистами, и, наверное, поэтому сегодня мне сложно выделить кого-то одного.

— Ребенок не всегда осознает масштаб личности рядом с собой…

— Я очень рано повзрослела — к счастью или к сожалению, не знаю. Но при этом всегда оставалась наивной, верила в чудеса, была открыта миру — в шестнадцать, когда поступала в институт, по наивности я скорее напоминала шестилетнюю. Это не плохо и не хорошо — просто так было. Наверное, из-за того, что я росла среди взрослых, слышала разговоры мамы с ее коллегами, я с детства воспринимала многое серьезно. Я вообще была молчаливым ребенком — из тех, кто слушает, а не болтает. Мама часто брала меня с собой — на праздники, в компании. Поэтому мне с детства комфортнее среди взрослых, иногда даже лучше, чем со сверстниками.

— То есть не было такого: мама зовет, а вы говорите: «Нет, я лучше с друзьями»?

— Конечно, бывало. Переходный возраст никто не отменял. Особенно в институте, когда появляется первая любовь, желание побыть с друзьями... Но все равно, наверное, благодаря воспитанию я чаще проводила праздники в компании мамы и ее друзей. Мне с ними всегда было действительно интересно — и, честно говоря, так продолжается до сих пор. И мои школьные друзья маму любят, общаются с ней.

— Вы родились в семье, где все артисты. Наверное, не было сомнений в выборе профессии?

— Наоборот. Я сопротивлялась, отказывалась становиться актрисой. Я была закрытым ребенком, стеснительным, не верила, что у меня есть способности. Но мама отвела меня в агентство, я попробовала сниматься, и затянуло. Я поняла, что получаю удовольствие от процесса, и тогда решила: надо идти учиться. Хотя даже позже не раз задумывалась о смене профессии, хотелось заняться чем-то другим.

— Почему возникали такие мысли?

Интересный факт

В сериале «Домохозяин» актриса сыграла следователя, которая помогает искать пропавшую жену главного героя Шаталина (Павел Чинарев). Натурные сцены выдуманного Семиморска снимали в Выборге и Кронштадте, а квартиру Шаталиных построили в кинопавильоне. Жилье главного героя включает шесть комнат, одну из которых — детскую — юные актеры украсили своими рисунками.

— Потому что это очень тяжелая профессия. Прежде всего физически. Здоровье — вот что нужно артисту в первую очередь. В юности этого не понимаешь, а потом начинаются съемки на холодных площадках в летнем платье, бессонные ночи, травмы, болезни, температура, с которой все равно надо выходить на сцену. А я, признаться, не самый здоровый человек. Еще пугает нестабильность. Бывает период, когда работы очень много, а потом — тишина. И от тебя это не зависит. Можно рваться, стараться, но ничего не произойдет, если не совпало.

— А какие профессии привлекали?

— Мне близок, например, дизайн интерьеров. Я даже поступила на курсы, но из-за сложной беременности пришлось взять академ. До сих пор надеюсь окончить. Это то, чем мне хочется заниматься профессионально. Была идея и продюсированием заняться — мне кажется, у меня могло бы получиться. Возможно, все еще впереди. Сегодня, на мой взгляд, просто быть артисткой уже недостаточно. Во всяком случае, для меня.

— Мария, как вы справлялись с внешним давлением? Все-таки фамилия известная…

— Я слышала тысячу раз: «Понятно, блатная». В молодости это сильно давило на психику. Но сейчас мне все равно. Я понимаю, что это ни на что не влияет. Мама может что-то подсказать, поделиться опытом. Никакого волшебного продвижения нет, как многим кажется.

— Но ведь она может порекомендовать: «Обрати внимание на мою дочь»…

— Конечно. Но дальше все зависит от меня. Если я подхожу — возьмут, нет — не возьмут. То же самое на сцене: зритель пять минут может думать, чья я дочь, а потом уже смотрит на меня. И тут важно, что я делаю, а не кто мои родители.

— После окончания института вы сразу пришли в театр. Не было желания заняться, например, только кино?

— Я была очень молодой — и по возрасту, и по смелости. Все сложилось естественно: Александр Анатольевич Ширвиндт ставил у нас на курсе дипломный спектакль, я играла главную роль. После премьеры он пригласил пятерых человек, в том числе меня, в Театр сатиры. И я решила: значит, так должно быть. Тогда для меня важнее всего была атмосфера — она в Театре сатиры действительно особенная. Мне близок и тот специфический юмор, которым театр пронизан до сих пор, даже после ухода Александра Анатольевича.

Мыслей «пойду только в кино» у меня не было. Я с самого начала понимала, что кино может быть нестабильным: сегодня ты снимаешься, завтра — нет. А театр — это профессия, это форма, это тренинг. Настоящей работе я научилась именно на сцене, не в институте. Театр до сих пор помогает мне расти. Сейчас я работаю не только в Театре сатиры — меня пригласили в Театр комедии, там уже идет спектакль, и, надеюсь, скоро выйдет еще один. Есть антрепризы, я с ними езжу. Я стараюсь не отказываться от работы и знаю, что каждая роль — это опыт.

— В начале разговора вы упомянули, что ваш образ страдающей, брошенной женщины в кино активно эксплуатировали.

— Да, мне кто-то однажды сказал: «У тебя такой взгляд…»

— …что хочется пожалеть.

— Вот именно. Хотя я другой человек. По характеру мне гораздо ближе комедии. Но да, были годы, когда я подряд играла страдающих героинь.

— А сейчас вы сознательно отказываетесь от подобных ролей, чтобы не закрепился один образ?

— Сейчас все поменялось. Возможно, потому, что я подросла, выгляжу чуть старше, родила ребенка. Меня часто пробуют на роли адвокатов, следователей, бизнес-леди, продюсеров. И мне это близко, я чувствую себя уверенно. Может, это и внутренне связано: характер стал жестче, взрослее. Все-таки мне уже не восемнадцать, а тридцать два. Интересно, как меняются установки. Раньше нам говорили: «Быстрее взрослей, чтобы играть женщин». А сейчас наоборот: «Ты так выглядишь, зачем тебе женщины, играй девушек». Получается, в 18 мы стремились играть взрослых, а в 32 — стремимся вернуться к юным.

— Не было ли у вас страха, что с рождением ребенка вы можете упустить некие шансы в профессии?

— Мне кажется, этого боятся все. Это один из минусов нашей профессии: ты выпадаешь из строя, и вернуться потом очень сложно. Наша работа требует постоянной формы. Даже не столько известности или медийности — хотя и это важно, — а внутреннего тонуса. К счастью, я довольно быстро вернулась: уже через три месяца после родов вышла в театр, а потом в течение первого года стала понемногу сниматься.

— Получается совмещать все — театр, съемки, материнство?

— Да. В моем случае чем больше дел, тем больше я успеваю. А если пауза слишком длинная — все, я как будто выпадаю из жизни. У меня всегда по принципу «то густо, то пусто».

— Вы сталкиваетесь с хейтом? Как реагируете на критику?

— Спокойно. В подростковом возрасте это было сложнее — особенно с неокрепшей психикой. Когда вышла «Кармелита. Цыганская страсть», на меня обрушился шквал негатива. А я была маленькая, ничего толком не умела. Представьте: закрытый ребенок, и вдруг — главная роль, да еще и цыганки, темпераментной, яркой. Мне было тяжело. Но я старалась выезжать на искренности — это было все, на что я могла опереться.

— В семье вас могут покритиковать?

— Меня ранит критика, но я знаю: мама говорит не из вредности, а из желания помочь. После спектакля она может сказать: «Здесь надо по-другому».

— А если речь о кино или сериале с вашим участием?

— Мама всегда поддерживает. Смотрит все, и по несколько раз. Я сама даже так не пересматриваю. «Н+Н» на Dомашнем она смотрела не знаю сколько раз, «Дурную кровь» — тоже. Бывает, дает советы, но в последнее время чаще просто хвалит.

— А муж?

— Ваня говорит одно и то же: «Какая ты красивая и талантливая!» Он не все смотрит, времени нет, но на спектакли приходит. Его поддержка для меня очень важна. Жизнь у нас была разная, и у него, и у меня — но мы всегда напоминаем друг другу: «Ты талантлив». Это помогает держаться.

— Как материнство вас изменило?

— Образ жизни особо не поменялся — я по-прежнему ложусь рано, встаю рано, не хожу на вечеринки, веду правильный образ жизни. Но испытания беременности, родов и бессонных ночей закалили меня и сделали сильнее. Хотя нервная система только сейчас, когда дочке почти три года, начала восстанавливаться. Появилось много энергии, я стала активнее и эмоциональнее. Главное изменение — это внутренний контроль, который раньше был сильным, а с рождением ребенка стал чрезмерным. Дочка у нас гиперактивная, видимо, в папу — к такому я не была готова, и моя привычка все контролировать усложняла ситуацию.

— А необычное имя дочки вы долго выбирали?

— Да. Мне вообще нравятся редкие имена. Мы даже хотели назвать ее Мишель. Но у меня муж и мама — люди, которые вообще не понимают ни иностранных, ни просто необычных имен. Поэтому решили отложить выбор до рождения. А когда она появилась на свет, была копией Вани. И как-то вдруг само собой всем пришло это имя — Иванна. Оно вроде необычное, но при этом славянское, есть и в церковной традиции. Сейчас уже сложно представить, чтобы ее звали как-то иначе.

— Бабушка балует внучку?

— Конечно. Она очень любит Ивашу, и та отвечает ей взаимностью. Они гуляют, играют — недавно, например, мама каталась с ней с горки, прыгала на батуте. Подарки, внимание — все, как у настоящей бабушки.

— А мама Вани?

— Она живет далеко, но в первый год приезжала, оставалась и много помогала. А летом Иваша проводит время в деревне с бабушкой и дедушкой. В прошлом году почти все лето там была и в этом поедет. Это прям настоящее деревенское детство: козы, коровы, свежий воздух — то, чего у меня не было.

Интересный факт

Мария Козакова — наследница двух актерских династий. Она родилась в семье популярных артистов Алены Яковлевой и Кирилла Козакова, внучка Юрия Яковлева (по материнской линии) и Михаила Козакова (по отцовской). «Я с детства была окружена потрясающими актерами. Наблюдала за великими людьми с открытым ртом и впитывала все, что могла», — говорит Мария.

— Замечаете в ней артистизм?

— Очень! Она яркая, эмоциональная, явно гуманитарий. Все выражает открыто — не как я в детстве. Мне кажется, она пойдет в творческую сферу.

— Сами поведете ее в кино?

— Пока точно нет. Ребенок должен сам захотеть, и психика — это не шутки. Тем более у нее характер: если не хочет, заставить невозможно. Так что кино может случиться только по ее инициативе.