Порок сердца у ребенка: первая успешная операция
Когда-то диагноз «порок сердца» означал приговор. Хирургическое лечение было запрещено, как невероятно рискованное. Отважившись нарушить запрет, молодой полуслепой хирург Роберт Гросс спас жизнь девочке с фатальным диагнозом. 26 августа 1938 года вошел в историю медицины, благодаря первой успешной операции по коррекции порока сердца у детей.
Кто такой — этот Роберт Гросс?
Когда Гросс понял, что видит отдаленные объекты только одним глазом (на втором обнаружили катаракту), он был еще совсем мальчишкой. Это означало, что ребенок неправильно будет воспринимать расстояние и глубину. Тем не менее, врожденная болезнь не помешала Роберту Гроссу стать выдающимся хирургом, который провел 1610 операций по коррекции открытого артериального протока.
Благодаря программе компенсации, разработанной отцом Роберта — мастером по сбору роялей, мальчику успешно удалось адаптироваться к реальности. Его папа строил свои инструменты без линейки. Он был уверен, что рука хорошо помнит глубину привычных движений и подсказывает глазу. Поэтому стал озадачивать сына «работой». Сначала выдал мальчику будильник и попросил разобрать его, а затем собрать так, чтобы тот затикал снова. У него получилось. Затем последовали карманные часы, потом наручные...
Роберт обожал эти занятия и каждый день что-то разбирал и собирал. В юности Гросс покупал разбитые, нерабочие «драндулеты», восстанавливал их, а потому всегда был при машине. Это заметно выделяло его среди сверстников и помогало впечатлять девушек.
Учится парень пошел на инженера и о карьере врача не думал до тех пор, пока в руки не попала биография известного канадского врача Уильяма Ослера, написанная отцом хирургии мозга Харви Кушингом. После прочтения книги Гросс влюбился в хирургию. Она казалось ему лучшей работой, которая дает быстрый и вполне осязаемый результат и вызывает восхищение, благодарность окружающих.
Роберт Гросс
Романтик Гросс и реальность
Молодой и вдохновленный парень отправился учиться не куда-нибудь, а именно в медицинскую школу Гарварда, где преподавал сам Кушинг. Едва став студентом, он проник на балкон операционной знаменитого хирурга.
Когда кумир вошел в операционную, Гросс так светился от счастья, что заметно выделялся среди всех. Харви Кушинг поинтересовался, кто же он такой. «Я – студент-медик», — с достоинством ответил юноша и тут же услышал: «Выйдите отсюда и приходите лишь тогда, когда станете дипломированным врачом». Роберт помнил эти слова всю жизнь. А потому, когда сам стал профессором Гарварда, пускал в смотровую операционную всех желающих. За 25 лет выгнали только одного — студента, громко шуршавшего газетой.
Роберт Гросс был весьма целеустремленным молодым человеком. И когда первая его мечта — диплом хирурга – стала реальностью, он бросил все силы на реализацию второй, и стал добиваться работы в Бостонской детской больнице под руководством Уильяма Лэдда.
Последний славился не только своей высокой квалификацией, но и тем, что поистине творил чудеса! Например, спасал пациентов с заворотом кишок и разлитым перитонитом. Интересно, что в эпоху отсутствия сульфаниламидов и антибиотиков, он оперировал перитонит без единого смертельного случая. Лэдд был мастером своего дела! Поэтому в Бостонскую больницу везли детишек со всех концов США. И хотя платили там немного, но успешность Уильяма Лэдда привлекала очень многих энтузиастов, так что у него, как у руководителя был большой выбор. Роберт Гросс пытался устроиться к нему на работу целых семь лет. Только лишь после того, как он отличился в других больницах, а также прошел стажировку в Англии и Германии, амбициозный хирург был принят.
Когда порок сердца перестал быть приговором
Однажды к Гроссу на прием привели семилетнюю пациентку. Эта была Лоррейн Суини, чье сердце работало настолько шумно, что «грохот» ее сердца было слышно за несколько шагов. Увы, у девочки был врожденный порок сердца – открытый артериальный проток. Такой порок диагностируют примерно у одного ребенка из 2000.
Как он формируется? Пока ребенок развивается в материнской утробе, его легкие не дышат, а кислород он получаем через мамину пуповину. Легкие снабжаются кровью по минимуму, однако этого вполне достаточном для их правильного роста и развития. Кровь, поступающая в легочную артерию, отводится в аорту по специальному каналу — он же тот самый артериальный проток.
Когда малыш рождается, с первым его вдохом легким понадобиться вся кровь из легочной артерии. Поэтому мышцы пережимают проток и примерно через три недели он усыхает. Это если все в норме.
В тех случаях, если малыш внутри утробы испытывает дефицит кислорода, или же родился раньше срока, проток может закрыться не до конца. Поэтому, когда кровь под давлением поступает через проток из легочной артерии в аорту, возникает характерный шум, похожий на шипение пара из скороварки. Сердце работает отчасти вхолостую, а легким не хватает крови. Прогнозы в подобных случаях не особенно оптимистичны — 20-25 лет жизни.
Лоррейн Суини
Идея перевязать открытый проток и таким образом нормализовать кровообращение не была новой. Подобную операцию провели до Гросса только однажды. Пациенткой была девушка 22 лет, которая вскоре умерла от инфекции. Поэтому было совершенно неясно, как надолго и насколько надежен такой способ лечения. И этот вопрос не давал Роберту Гроссу покоя много лет. Он отрабатывал подобные манипуляции на покойниках и собаках и очень надеялся реализовать свой опыт в такой продвинутой и открытой к новаторским идеям больнице под руководством Лэдда. И такая возможность ему была предоставлена. Правда, за собственную дерзость Гроссу пришлось поплатиться должностью.
Пойти на риск во всех смыслах
Талантливый хирург сообщил матери девочки, Мэри Эллен, о том, что попробует вылечить ее дочку. Но это будет абсолютно новая операция, которую детям еще никогда не делали, и неизвестно, как долго девочка сможет прожить после нее. Мэри Эллен было сложно принять решение. Будучи верующей католичкой, она обратилась за советом к архиепископу Монсеньор Трейси, который, кроме духовного наставничества, был настоящим историком и исследователем. Расспросив Мэри о докторе, архиепископ сказал: «Если Бог пожелает призвать к себе вашу девочку, он все равно сделает это. Попробуйте прооперировать дочь, и пусть пребудет с нею Божья милость».
Так мама семилетней Лоррейн дала согласие на операцию. Правда, сама доставить дочь в больницу она не решилась. Мэри Эллен понимала, что это может быть последняя встреча с девочкой и не была уверена, что выдержит подобное. Поэтому в больницу Лоррейн сопровождала старшая сестра. Родственники не сообщили девочке о планируемой операции, а рассказали, что едут навестить какого-то больного родственника. Когда маленькая пациентка переступила порог Бостонской детской больницы, ей сказали, что она очень больна и ее срочно нужно госпитализировать.
Принять такое было трудно. И девчонка решилась на побег. Когда врач пришла делать уколы, дверь в палату оставалась открытой и Лоррейн, прошмыгнув в дверной проем, понеслась что есть силы из больницы. Нашли ее быстро, ведь с открытым артериальным протоком далеко не убежишь.
Итак, разрешение матери на операцию было, Гроссу осталось получить разрешение у главного хирурга. К удивлению Роберта Уильям Лэдд был против. Он считал, что операция слишком опасна, поэтому отказал в просьбе разрешить такой эксперимент. К счастью, Лэдд собирался в отпуск, и билеты на пароход в Европу у него уже были на руках. Об этом, конечно же, знала вся больница. Как только корабль с несговорчивым начальником скрылся из виду, Гросс начал рискованную операцию. Маленькой пациентке надели браслеты тонометра, поставили капельницу с глюкозой, сестра-анестезист успокаивала девочку, напевая колыбельную Брамса. Лоррейн вдохнула циклопропан и «отключилась».
Шанс на жизнь получен!
Операция началась. Когда Гросс добрался до сердца, характерный звук, издаваемый трепещущей легочной артерией, стал отчетливо слышен. Но как только проток перетянули лигатурой наступила тишина.
Спустя несколько дней после операции девочку было не узнать. Бодрая, активная, резвая — одним словом, ведет себя как обычный здоровый ребенок. Тем ни менее, еще две недели маленькая Лоррейн пролежала в больнице. А потом в Бостонскую детскую началось настоящее паломничество. Врачи хотели видеть здорового и счастливого ребенка.
Однако долго наслаждаться успехом Гроссу не довелось. Когда Лэдд вернулся из отпуска, то сразу предложил «непослушному» доктору написать заявление об уходе. Это ведь лучше, чем быть уволенным за нарушение дисциплинарных норм и несоблюдение врачебной этики. Гросс написал, а затем уехал из города и поселился на ферме своего отца, где, конечно же, уже не спасал жизни, а выращивал бройлеров.
Однако полнейшее выздоровление Лоррейн Суини определило судьбу новатора. В больнице, где работал Гросс, назрел бунт. В коллективе энтузиастов подобное отношение к победителю сильно подорвало авторитет Уильяма Лэдда. И попечительский совет вызвал хирурга-новатора из ссылки. Главному хирургу пришлось сделать вид, будто он все простил.
С того момента два гения — два великих врача были врагами. Даже уходя на пенсию, Уильям Лэдд просил не назначать на его место Роберта. Поэтому пару лет Гросс был исполняющим обязанности. А потом все же получил должность руководителя.
Роберт Гросс провел множество новаторских операций и работал не жалея себя. Весной 1972 он провел 1610-ю коррекцию открытого артериального протока и подал в отставку. И только после завершения работы в Бостонской детской он признался главному офтальмологу больницы, что все эти годы видел лишь одним глазом. Впоследствии Гроссу удалили катаракту и до конца своей жизни (умер в 1988 году) он прожил с хорошим зрением.
Судьба Лоррейн Суини
Девочка выросла. Вышла замуж, родила двоих здоровых детей, а потом стала бабушкой троих внуков. Дожила до старости и увидела даже правнуков. Всю свою жизнь, каждое 14 февраля она присылала доктору «сердечко». Незадолго до своей смерти Роберт Гросс пригласил ее в гости. Он был очень благодарен матери Лоррейн за то, что она отважилась и дала шанс провести такую уникальную операцию, а самой женщине – за то, что не умерла после нее:
– А то я бы и сейчас разводил цыплят в Вермонте, – шутил хирург.
– Слава Богу, я очень хорошей ирландской породы, – смеялась Лоррейн.