Эмоциональные послания, меняющие жизнь: Энтони Хопкинс, Михаил Жванецкий и Евгений Леонов

Фото: Lifeactor

Человек, обладающий высоким эмоциональным интеллектом, не только ориентируется в собственных чувствах, не только правильно считывает эмоции других людей, но и имеет редчайшую способность взаимодействовать с другими людьми, силой слова влиять на поведение и даже жизнь другого человека. Среди «эмоциональных интеллектуалов» — известные актеры и писатели, обращения и письма которых меняли судьбы.

ВЕРА

Энтони Хопкинс — молодому поколению

«Люди всего мира, где бы вы ни были, я знаю, вам сейчас нелегко. Я старик, живу давно, и живу я с оптимизмом. Обращаюсь к отчаявшимся молодым людям. Поверьте мне. Я читал, уже не помню где, то ли в Ветхом Завете, то ли у Карлоса Кастанеды, про одного шамана.

Была засуха — умирал скот, умирали люди.

И шаман сказал: «Делайте рвы. Ройте рвы для дождя».

— Но ведь дождя нет.

— Ройте рвы, и дождь придёт.

Неверующие скажут, что это чушь. Хорошо, верьте во что хотите. Это рациональное мышление. Но я не думаю, что рациональное мышление в настоящее время работает. Нужно иррациональное мышление, подсознание! Когда я был маленьким, я мечтал стать тем, кто я сейчас. Может, у меня было видение, я не знаю. Я не сильно надеялся, но то, о чём я мечтал, произошло со мной. И теперь я верю, что мы можем сгущать время, притягивать его к себе.

Эти мечты о будущем: «О, я сделаю что-то в следующем году». Этого не существует, завтрашнего дня не существует, следующего часа не существует. Это лишь возможность. Но мы можем перетянуть время в настоящее, сейчас, прямо в солнечное сплетение, в нашу душу.

Ройте рвы! Что бы вы ни задумали сделать, верьте в это, верьте в это, верьте в это. Если вы не верите, играйте в веру

Действуйте так, как будто вы верите. Это и есть сила. Это абсолютная сила. И тогда это произойдёт. Верьте мне, старому дураку. Сработало в моей жизни — сработает и в вашей. Никогда не сдавайтесь! Верьте, верьте, верьте! Агностик вы, атеист, кто угодно — это не имеет значения. Верьте, верьте, верьте! Как верю я».

СЧАСТЬЕ

Михаил Жванецкий — поклонникам

«Я так стар и спокоен… что желаю вам счастья. Счастье — случай. Говорю, как очевидец, как прагматик. Счастье, если тебе приносят ужин, а ты не можешь оторваться. Счастье, когда ты выдумываешь и углубляешься, а оно идет, идет, и чувствуешь, что идет. Такой день с утра, за что бы ты ни взялся. И вокруг деревья, и солнце, и пахнет воздух, и скрипит снег, а ты тепло одет. Или в дождь, когда ты в плаще на улице и льет, а ты стоишь. И счастье — это человек. И путешествие не путешествие, и Африка не Африка, если его нет. А один маленький, нежный, невозможный.

Как мучительно счастливо, как больно и отчаянно, какие слезы от немощи выразить ему. Ты только смотришь на него… Твои глаза как два прожектора. Ты светишься, ты светишься.

Она существует. Эта мучительная борьба нервов. Эта тревога рядом и боль вдали. Это мучение, так мало похожее на радость. И рождается между сердцем и дыханием.

И только потом, когда спадет высокая температура, ты поймешь, что это было.

А этот маленький и нежный, весь твой, ребенок или женщина. Он приходит и занимает весь дом, всю душу. С ним идешь и удивляешься

С ним впервые видишь и рассматриваешь книги и травинки и начинаешь понимать кошек и собак, чувствуешь добрые руки угрюмого человека и говоришь, говоришь, говоришь, стены переходят в улицу, улица в лес, а ты говоришь, как будто никогда этого не делал. Пропадает стеснительность, исчезают корявые слова, и ты говоришь, говоришь, говоришь…».

ЛЮБОВЬ

Евгений Леонов — сыну

«Андрюша, ты люби меня, как я люблю тебя. Ты знаешь, это какое богатство – любовь. Правда, некоторые считают, что моя любовь какая-то не такая и от неё, мол, один вред. А может, на самом деле, моя любовь помешала тебе быть примерным школьником? Ведь я ни разу так и не выпорол тебя за все девять школьных лет.

Помнишь, ты строил рожи у доски, класс хохотал, а учительница потом долго мне выговаривала. Вид у меня был трижды виноватого, точно я стою в углу, а она меня отчитывает как мальчишку. Я уже готов на любые унижения, а ей все мало: «Ведь урок сорван… – ведь мы не занимаемся полноценно сорок пять минут.. – ведь сам ничего не знает и другим учиться не дает… – ведь придется вам его из школы забрать… – ведь слова на него не действуют…»

Пропотели рубашка, пиджак и мокасины, а она всё не унималась. «Ну, думаю, дам сегодня затрещину, всё!» С этими мыслями пересекаю школьный двор и выхожу на Комсомольский проспект. От волнения не могу сесть ни в такси, ни в троллейбус, так и иду пешком…

Женщина тащит тяжелую сумку, ребёнок плачет, увидев меня, улыбается, спиной слышу, мать говорит: «Вот и Винни-Пух над тобой смеется…». Незнакомый человек здоровается со мной… Осенний ветерок обдувает меня. Подхожу к дому с чувством, что принял на себя удар, и ладно. Вхожу в дом, окончательно забыв про затрещину, а увидев тебя, спрашиваю: «Что за рожи ты там строил, что всем понравилось, покажи-ка». И мы хохочем.

И так до следующего вызова. Мать не идет в школу. А я лежу и думаю: хоть бы ночью вызвали на съемку в другой город или с репетиции не отпустили бы… Но Ванда утром плачет, и я отменяю вылет, отпрашиваюсь с репетиции, я бегу в школу занять свою позицию в углу.

Какие только мелочи достойны наших переживаний…

Я оттого и пишу эти письма, чтобы исправить что-то неправильное, и выгляжу, наверное, смешным и нелепым, как некоторые мои персонажи. Но ведь это я!

В сущности, дружочек, ничего нет проще живой тревоги отцовского сердца

Когда я один, вне дома, тоскуя, вспоминаю каждое твоё слово и каждый вопрос, мне хочется бесконечно с тобой разговаривать, кажется, и жизни не хватит обо всем поговорить. Но знаешь, что самое главное, я это понял после смерти своей мамы, нашей бабушки. Эх, Андрюша, есть ли в твоей жизни человек, перед которым ты не боишься быть маленьким, глупым, безоружным, во всей наготе своего откровения? Этот человек и есть твоя защита.

А я уже скоро буду дома.

Отец

Ленинград. 3 октября 1974 года».