Давно я не рассказывал вам психиатрических баек. Надо исправить дело. Беседовал как-то раз с коллегой. Обсуждали, как обычно, работу: ну не о политике же в стенах психиатрического учреждения языки чесать, право слово. 

Речь зашла про как бы экстренных амбулаторных пациентов. Ну это когда сидишь в поликлинике родного дурдома на приёме, всё относительно чинно (с поправкой на специфику заведения, само собой), регистратура доложилась, что на сегодня записано столько-то человек — вот и принимаешь одного за другим. И вдруг в коридоре хай-вай на фоне усилившегося барботажа, потом дверь распахивается — доктор, у нас экстренный больной, мы без записи и вне очереди! 

Поскольку экстренность в нашей профессии в принципе не редкость — особенно когда на подходе суицид под ручку с гомицидом — всегда лучше уточнить: и что у нас такого плохого, что прямо срочного?

Плохое и срочное в тот день было как на подбор. Бабушка с деменцией, которая год тихо-мирно чудила себе дома, но именно сегодня родня, наконец, дозрела и привезла её, не обговорив предварительно в регистратуре свой визит и потому вполне закономерно не попав в часы приёма их участкового психиатра. Но, как в той басне, от людей она (родня, не бабушка) слыхала, что есть волшебное слово «экстренный»! Очень могучее колдунство, открывает двери почище всяких аллохаморов. Очень сердились, что принять-то их примут без записи, но в порядке очереди, после уже записанных на приём.

Девушка с неврозом, анимешным макияжем и веслом телефона с особо крупным экраном — тоже крайне тяжёлый случай, потому что так дальше жить нельзя, требует экстренной госпитализации по предварительной договорённости с заведующим в отделение неврозов. Как оказалось, заведующий о договорённости ни сном, ни духом, но, видимо, была надежда на волшебное слово «экстренный». Что значит «отработал и ушёл домой»? А позвонить? Повторяю волшебное слово: я экстренно!

Родственницы пациента с дебильностью (коллега всё же уточнила, что де-юре дебильность именно у парня), с обильно подведёнными тушью глазами трепетных газелей: экстренно надо проконсультироваться и прямо здесь и сейчас решить вопрос о трудоустройстве нашего мальчика... ага, на пассажирскую «Газель». Или «Фиат». Или даже «Мерседес». Коллега тут же вспомнила Корнея Ивановича Чуковского, с его «Телефоном» и подумала, что человек был на самом деле ну очень тактичным, только вслушайтесь, как оно звучит: «Ах, в уме ли вы, газели?» Настоящий интеллигент.

И только девчонка, которая по-настоящему нуждалась в помощи если не экстренной, то по возможности побыстрее и стационарной, тихонько сидела на лавочке в коридоре и спорила со своими голосами. Огрызалась, что не будет их слушаться. Что фиг им всем, и ножи она сама же надысь куда подальше попрятала. А топор тоже специально — ну как знала ведь — на даче оставила, бе-бе-бе! Что? А? Куда? Да щас, разбежалась, в кабинет заходить!... Ой, доктор, простите, думала, ещё один голос приблудился. Ага, достали уже: всё командуют, всё орут. И ведь что обидно-то — голоса знакомые. Поболтал с человеком во дворе о том, о сём, или там с подружкой по телефону — и вот-те нате... эээ... биткоин в банкомате — их голоса уже в её голове, да так по-хамски вести себя начинают! Мне бы таблеточек каких... Что? Нет, доктор, никак нельзя мне в больничку. Во-первых, стыдно. А во-вторых, там же куча сумасшедших, и их голоса тоже поселятся у меня в голове — кошмар же!

Доктор вдохнула поглубже и выдала программную речь. Мол, стыдиться надо дурдома в себе, а не себя в дурдоме. Вон, она сама тут изо дня в день, из года в год — и ничего. Гаишники утром мужа останавливают, спрашивают — мол, как дела, куда едем? А он им такой — дела просто мегазашибись, вот, жену в дурдом везу! Сразу, знаете ли, козыряют, отпускают — дескать, асфальт вам бархатом. Но это лирика. А ваши, дорогая, императивные галлюцинации — это суровая реальность. И прямое показание для неотложной госпитализации. А насчёт новых голосов нечего волноваться: и их не пустим, и старые прогоним. 

А тут и санитарки, вызванные по поводу госпитализации, из отделения подоспели, и глядят так ласково-ласково. Ну, девчонка встала, шикнула ещё разок на свои голоса и гордо расправила плечи: ведите, сёстры!