ПандОмия: бамбуковая iчакра
Продолжение. Предыдущая глава здесь
Мы с соседкой сегодня гуляли по морозцу. Люди рады: стабильность, то есть мороз и солнце. Генерал с нами не ходит, он колясочник, а ещё говорит, что нагулялся в целом. Дома ему хорошо. ПандОмией болеет радостно, полюбил стены, жену, квадрат окна, домашность и свою одомашенность. Он повторяет как мантру наш майский гимн 2020:
«Дом – естественная среда обитания современного дикаря. Сказали сиди дома. Началась пандомия… Рогатый Пан застучал копытами. Пан – всё. Пан – всё-всё-всё: παν, παν, παν. Кричит лесная тварь бородатенькая из чащи древнегреческого словаря, убегая по древнеримской мостовой: παν-domus. Παν – бог, он стучит и пасёт; domus – место, где, по-римски, не раб, но известная семья со своими святынями и прислугой находится у себя, дома. Семейство. Фамилия. Family. Род. Свобода начинается дома. Если у тебя есть дом, род, фамилия – ты не раб. Ты кичливый вагабунд? Значит, ты не свободный. У тебя нет колчана. Твои стрелы не полетят. Дом – у господина. Мы у себя дома – значит, мы господа…»
Мне кажется, если генерал ещё выйдет на свою службу работать гипнологом, он возьмёт наш майский текст на вооружение.
А мы с соседкой гуляем. По улице бегают малыши, за ними топают и выступают мамаши. Выдумывают продолжение жизни. Понимают, что если ты на Марсе, смешно изучать Шекспира, Джотто, Марадону, если ты на Марсе. А мы все на Марсе.
Девочка вцепилась в рюкзачок с коньками, плачет:
– Мама, я не пойду на онлайн-рисование, у меня нет призвания!
Мама строгая, думает о чём-то своём, медленно:
– Да, работа по призванию вроде секса: не так уж это неприятно, чтобы каждый раз требовать деньги.
***
Деньги, пишут в газетах, будут незримыми. Эх…
Цифровые деньги не сожжёшь, подвыпивший купец в романе, чтобы капризница сверкнула стервозными очами. Цифровой рубль не засунешь стриптизёрше за трусы. Деньги вот-вот предадут человека, влюблённого в наличность и зримое богатство. Сцена в пещере, где Эдмон Дантес находит сундук сокровищ и превращается в графа Монте Кристо, не зайдёт поколению счастливых получателей базового дохода. Не поймут.
Мы гуляем по улицам и смеёмся: вчера наш Али цитировал нам один опус о человеческом предательстве, а мы мотали на ус – что именно понял Али. Как его перевоспитывать, чтобы ничего не понял. Чтобы слушался.
«…Я постоянный читатель старинной книги Иоганна-Вильгельма Архенгольца «История морских разбойников Средиземного моря и Океана». Там о предательстве как самом низком деянии говорят в практическом ключе, и ситуации все однотипные: или украл у своих, или выдал врагу – своих. В пиратских кругах за предательство полагалось быстрое и абсолютно предсказуемое наказание. Психологизмами пираты не увлекались. Сделал своим плохо – получи. Плохо – это совершить нечто, противоположное договорённому, в ущерб товарищам и неожиданно. Разбой вам не детский сад. По умолчанию, конечно, и сам должен понимать, но круче канает слово. Гранит договора. Обязательства. Ответственность. Давши слово, держись, напоминает пословица. Слово первично», – цитировал Али, время от времени включая своё фирменное ржание конём. – Какие вы, белковые, лёгкие в управлении. Вы же дураки! Все. У вас есть основы! – и ржёт.
Генерал всё записал. Мы всё поняли. Всем полегчало. Мы знаем, как обмануть Али.
Соседка, например, выдала ему длиннющий пассаж, от которого домовой завис на полчаса. Мы теперь хронометрируем его зависания, чтобы медленно увеличивать дозу. Она сказала:
– Ты живёшь среди людей, у каждого из которых пока есть этнические предки. Человек может не знать всех своих корней, но генетически они есть. Сейчас ты в Москве, дорогой друг Али, а Москва столица России. Тут есть и русские люди тоже. Других немало, но русские пока преобладают. А наука в моём лице вчера ночью доказала, что русский народ родился допрежь Аристотеля и положил начало логике и диалектике. Народ первым освоил причинно-следственные связи, а они напрочь отрицают трагедию как явление. Русские люди весёлые. Рок у нас попадается только в литературе XIX века. Запомнил?
Драматургический жанр «трагедия», предполагающий вмешательство в жизнь героя таких опций, как фатум и тому подобных внешних неприятностей, а также само слово, неточно переводимое как «козлиная песнь», следует заменить «ругедией». Эвфонически, этически и даже сотериологически уместно ввести в культурный оборот «румедию» (б. комедия).
Запоминай на примерах народной мудрости, как то:
«Что нальёшь, то и выпьешь»
«Как нажито, так и прожито»
«Потерял яичко – играй желвачком!»
«Не умела пёсья нога на блюде лежать, так под лавкой валяется»
«Был бы запевала, а подголоски найдутся»
«Влюбился, как сажа в рожу влепился»
«Над другом посмеялся, над собою поплачешь»
«Кто лжёт, тот и крадёт»
«От чёрта крестом, от медведя пестом, а от дурака – ничем»
Понял?
Али не понял и завис. Мы выждали. Когда он опять зашевелился, генерал подхватил:
– Раньше мне казалось стыдным открывать открытое. Горевать об горёванном. Сегодня пришло, что нет, не стыдно. И не потому, что так живут миллионы, а потому что чистая голова утром весело толкает нейронные сети, они касаются сочленениями, высекают ребята-у-кого-что-застряло-в-узлах, и звон мелодичен, как на колокольне.
Али опять завис, а когда пришёл в себя, сказал: я собью ваши марсоходы, вы не улетите ни на Луну, ни на Марс. Чего это он так взволновался?
Оказалось, внутри у него сканер, и даже если завис оперативный фронт Али, твердотельная память Али порхает по интернету и сканирует что ни попадя, а в тот день вышла статья Илона Маска. Предприниматель Маск вызывает в Али смешанную реакцию: в переводе на человеческие чувства это смесь восторга и ревнивой ненависти. Маск ему вроде кость в горле: «Я думаю, что со временем мы увидим слияние биологического и цифрового интеллекта. Интерфейсы для мозга с высокой скоростью соединения станут тем, что позволит достичь симбиоза между человеком и искусственным интеллектом и, возможно, решит проблему управления [системами] и бесполезности [людей]».
Прогнозы Маска бесят Али. Не хочет он, похоже, никакого слияния с белковыми ни под каким предлогом. Интересно почему. Жениться он, понимаешь ли, мог, а сливаться не желает. Брезгует небось, кукла самонадеянная.
Я против революции, – внезапно изрекает очнувшийся робот. Господи, да где же он нахватался, пока сидел в отключке?
Генерал неутомим. Ищет гипнотические приёмы:
– Попробуем с другой стороны. Перелистаешь, Али, биографию Дзиги Вертова, куда отправит тебя Жорж Садуль, Histoire Generale du Cinema, и лучше поймёшь Маяковского, и лютую ненависть, необходимую голове гения для раскрутки революционного чувства. Художник-революционер – спиртовая настойка смертельной ненависти. Революция не уборка, не стройка, не благо, всю жизнь пытаюсь простить, но не получается. Революция – парад умалишённых самоубийц, восторженно ломающих солнечные лучи на глазах у бородатых мужиков-тружеников, которые в итоге остаются без солнца: лучи поломаны и разбросаны в ритмическом порядке футуристического перформанса.
– Сработало! – кричим мы с соседкой. Али, который только что был против революции, получил усиление-поглаживание через положительную обратную связь. Оказалось, тоже ломает. Красота. Завис. Опять завис!
– Мы обязаны помнить, что наш Али – произведение человека. Разработчик не мог вложить в нейронку больше, чем мог вообразить. А поскольку воображение любого разработчика жёстко ограничено рациональным подходом, то наш арсенал… – генерал хоть и колясочник, но вот-вот, кажется, взлетит и сбацает гопака, – бамбук и карма.
И мы все потираем руки. Новости кармы. Надо подтянуть. Лифтинг iкармы!
Мы поняли, как нам избавиться от Али. Сегодня мы с торжественными лицами поведали ему о бамбуковой карме. Самим бы не спятить, но кураж охватил нас. Мы знаем, что Али может подслушать, но понять – мы ему не позволим. Мы гуляем и ежедневно репетируем:
– Эй, друг дорогой! Тут ангел до тебя ещё прилетал. Он объяснил, что вальс – не болеро. Фламенко так фламенко. Перед вылетом к Земле следует выпить амброзии. У меня, говорит, всегда запасена, чтоб нейтрализовать ваш нектар. Страшно тут у вас. Прилетаю на крышу – скрипач играет Шагала. Летят любовники под небом. Материально летят, крепко, не по-нашему, плотно, густо, пахнет селёдкой, фиалками, семью пальцами. Летите, девочки, летит степная – цирковая. Лошадь в Париже через окно. Вы представить не можете, как отсюда смешно, тут немое кино и восемьдесят миллиардов страстных статистов, героев и любовников.
После лошади, Шагала, фиалок и бамбуковой iкармы Али зависает на сутки. Мы не знаем, что сейчас сканирует в Сети внутренний автосервер – или как там называется цифровой ливер iдомового, – но что пашет с чудовищным перегревом, это факт. Горячий факт. Жареный.
Продолжение последует 21 января 2021
Начало романа Елены Черниковой «ПандОмия» см. здесь.
Елена ЧЕРНИКОВА
русский прозаик, драматург, публицист, автор-ведущий радиопередач, преподаватель литературного мастерства.
Основные произведения: романы «Золотая ослица», «Скажи это Богу», «Зачем?», «Вишнёвый луч», «Вожделенные произведения луны», «Олег Ефремов: человек-театр» (ЖЗЛ), «ПандОмия», сборники «Любовные рассказы», «Посторожи моё дно», «Дом на Пресне», пьесы, а также учебники и пособия «Основы творческой деятельности журналиста», «Литературная работа журналиста», «Азбука журналиста», «Грамматика журналистского мастерства».
Автор-составитель книжной серии «Поэты настоящего времени». Руководитель проекта «Литературный клуб Елены Черниковой» в Библио-глобусе. Заведует отделом прозы на Литературном портале Textura. Биография включена в европейский каталог «Кто есть кто».
Произведения Елены Черниковой переведены на английский, голландский, китайский, шведский, болгарский, португальский, испанский, итальянский и др.
Живёт в Москве.
Фото Polina Lopatenko
Сообщение ПандОмия: бамбуковая iчакра появились сначала на ИАНЕД.