Жизнь |
Большевики мои враги, но они возродили страну
Подборка цитат и фотографий посвяшенной Слащеву-вешателю, который был одним из злейших противник большевиков, но в конечно итоге вернулся в СССР, так как "коллеги по белому делу" по мнению Слащева были еще хуже. Некоторые цитаты из мемуаров Слащева ранее выкладывал (вообще, если не читали их, почитайте, интересное чтиво об одной из ярких фигур гражданской войны в России)
Большевики мои враги, но они возродили страну
Осенью 1921 года Советская Россия объявила амнистию участникам Белого движения. Одним из первых на Родину вернулся генерал Яков Александрович Слащёв. Он был из офицерской семьи. Закончил военное училище. А в 1914 пришел в действующую армию на фронтах Первой Мировой. С этого и началась его боевая карьера...Здесь не будет рассказов о боевом пути Слащёва, а будут короткие записи слов самого генерала в "крымский период" и в его эмиграции...
Зимой 1919 года Слащёв возглавил 3-й армейский корпус Вооруженных сил Юга России (ВСЮР), занявших Перекопский перешеек, который отделял Крым от материка. Военное соединение белогвардейцев, насчитывающее до 4 тысяч солдат, приняло на себя удар превосходящих сил Красной армии.
Слащёв (третий справа) в Крыму
"...26 декабря я получил приказ Деникина… отходить в Крым… Командование, видимо, смотрело на Крым как на приговоренную к сдаче территорию, рассчитывая задерживать натиск красных на Дону или где-нибудь в его районе и около Буга с тем, чтобы оттуда вновь перейти в наступление, действуя по внешним операционным линиям и одним своим движением заставляя красных бросить осаду Крыма или очистить его, если они его займут.
Новороссийск, белогвардейцы на английском крейсере «Калипсо»
Однако у самого Слащева были другие планы. Он отдал собственный приказ, в котором говорилось:
"...Вступаю в командование войсками, защищающими Крым. Объявляю всем, что пока я командую войсками – из Крыма не уйду, и ставлю защиту Крыма вопросом не только долга, но и чести".
Кстати, вы помните, каким на удивление благополучным показали нам белогвардейский Крым создатели советского фильма «Новые приключения неуловимых»? Чистые улицы, по которым гуляют нарядные барышни и галантные офицеры. И врангелевские контрразведчики, противники героев, вежливы, интеллигентны, умны, ещё и поют хорошо. Но вот что о реальной обстановке в Крыму пишет Яков Слащев:
"...Крым был наводнен шайками людей, которые жили за счет населения, грабили его. Учета не было никакого, паника была полная. Каждый мечтал только о том, чтобы побольше награбить, а затем сесть на судно или раствориться".
А вот что о контрразведчиках Врангеля говорит уже упоминавшийся белогвардейский капитан Войнаховский. О начальнике Особого отдела штаба Врангеля генерале Глобачеве он пишет:
"...Хитрый, подлый и вор."
Начальнику разведывательного отделения штаба Врангеля полковнику Архангельскому даёт короткую, но вполне исчерпывающую характеристику:
"...Вор и негодяй".
Кстати, в эмиграции Слащев заявил:
"...Это я затянул Гражданскую войну на долгих четырнадцать месяцев, чем вызвал дополнительные жертвы. Каюсь"
Так или иначе, эти неожиданные для всех победы высоко подняли авторитет Слащева, но именно тогда он получил еще и прозвище «Вешатель». Причем вешал и расстреливал он не только пленных и подозреваемых в симпатии к красным местных жителей, но также собственных солдат и офицеров, замеченных в трусости, дезертирстве, воровстве и пьянстве. В его приказе от 31 декабря 1919 года были такие строки:
"...На фронте льется кровь борцов за Русь Святую, а в тылу происходит вакханалия. Лица же офицерского звания пьяными скандалами позорят имя добровольцев; в особенности отличаются чины дезертировавших с фронта частей. Вдобавок спекуляция охватила все слои общества. Между тем, забывшие свою честь, видимо, забыли и то, что наступил серьезный момент и накатился девятый вал. Борьба идет не на жизнь, а на смерть России... Мне приказано удержать Крым, и я это выполню во что бы то ни стало, и не только попрошу, а заставлю всех помочь... Не послушаетесь — не упрекайте за преждевременную смерть"
В марте 1920 года в Крым начали прибывать деникинские войска, эвакуируемые из Новороссийска. Слащев был совсем не рад такому подкреплению и даже заявил в одном из приказов:
"...В Севастополь прибыло никому не нужное Южное правительство.
Теперь прощай порядок в Крыму!"
4 апреля 1920 года лишившийся авторитета в войсках Деникин вынужден был уйти в отставку. Сменивший его Пётр Врангель дал Слащеву чин генерал-лейтенанта и поручил командовать парадом в честь своего избрания на пост «правителя Юга России» и главнокомандующего
Правитель Юга России барон П. Врангель
Однако никаких личных симпатий назвавший Слащева «Крымским» Врангель не испытывал и называл его предложения "сумбурными"
Обходиться без Слащева пока не получалось, он продолжал оборонять Перекоп, и в одном из боев в апреле 1920 года была ранена ставшая его ординарцем Нина Нечволодова
Н. Нечволодова
А первая жена Слащёва – Софья (урожденная Козлова) с пятилетней дочерью Верой летом 1920 года была узнана и арестована красными на территории Северной Таврии, но отпущена по личному распоряжению Дзержинского. Жила и умерла во Франции, причем в один день с бывшим мужем – 11 января 1929 года.
Во время летнего последнего наступления армии Врангеля, Слащев, командуя высадкой десанта у деревни Кирилловка, сумел захватить Мелитополь, потеряв убитыми всего двух солдат. Именно эта операция позволила белогвардейцам вырваться из Крыма – и именно ссылаясь на «малые потери» Врангель отказался награждать и Слащёва, и его подчиненных.
Избавиться от неудобного всем Слащева Врангелю удалось во второй половине августа 1920 года – после того, как под Каховкой тот не сумел опрокинуть дивизию Блюхера.
Далее была эвакуация остатков Белой Армии из Крыма. Солдаты и офицеры находились там в тяжелом экономическом положении. Слащев не стал исключением. Со второй женой-Нечволодовой он поселился в убогом маленьком домике на окраине Константинополя. От «Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам» получил средства на открытие своего «дела» – пытался зарабатывать на жизнь выращиванием овощей (которыми сам торговал на рынке) и разведением индеек, но едва сводил концы с концами
И шокировал всех своим заявлением:
"...Большевики — мои смертельные враги, но они сделали то, о чем я мечтал, — возродили страну. А как при этом они ее называют, мне наплевать!"
Резко выступил против планов Врангеля по подготовке нового вторжения в Россию вместе с войсками Антанты. Барона он при этом назвал предателем национальных интересов и даже потребовал общественного суда над ним. Врангель, в свою очередь, созвал «суд чести генералов», на котором продавил решение об увольнении Слащева из армии без права носить мундир и лишении всех (в том числе и царских) орденов и наград.
Кроме того, в это время в кругу близких друзей Слащёв начал высказывать мысли о намерениях вернуться на родину, «чтобы отдать себя в руки Советского правительства».
В Москве эти события не остались без внимания, и 7 октября 1921 года на заседании Политбюро ЦК РКП(б) обсуждался вопрос о возможности возвращения Слащева и организационных вопросах, связанных с его переездом. Голоса распределились следующим образом: Зиновьев, Бухарин и Рыков выступили против,
Дзержинский, Сталин, Каменев и Ворошилов – «за», Ленин воздержался.
3 ноября 1921 года, в годовщину освобождения Крыма, было объявлено об амнистии участникам Белого движения. Советские представители в Константинополе вступили в переговоры с опальным генералом, помогли ему снять дачу на берегу Босфора и организовать «Товарищество по обработке фруктовых садов». При этом распускались слухи о планах Слащева отправиться в Россию для организации там повстанческого движения. А затем Слащев с Ниной Нечволодовой, бывший помощник военного министра Крымского правительства генерал-майор Мильковский, последний комендант Симферополя полковник Гильбих, начальник штаба слащевского корпуса полковник Мезерницкий и начальник личного конвоя Слащева капитан Войнаховский сумели незаметно покинуть дачу и сесть на итальянский пароход «Жан», который немедленно взял курс на Севастополь. Их исчезновение было обнаружено через сутки, а на следующий день в газетах Константинополя было опубликовано заявление Слащева:
"...В настоящий момент я нахожусь на пути в Крым. Предположения и догадки, будто я еду устраивать заговоры или организовывать повстанцев, бессмысленны. Революция внутри России кончена. Единственный способ борьбы за наши идеи — эволюция. Меня спросят: как я, защитник Крыма, перешел на сторону большевиков? Отвечаю: я защищал не Крым, а честь России. Ныне меня тоже зовут защищать честь России. И я буду ее защищать, полагая, что все русские, в особенности военные, должны быть в настоящий момент на Родине".
В Севастополе Слащева встретил председатель ВЧК Феликс Дзержинский, в его личном вагоне он и отправился в Москву. Троцкий, кстати, тогда писал Ленину:
"...Главком (С.С. Каменев) считает Слащева ничтожеством. Я не уверен в правильности этого отзыва. Но бесспорно, что у нас Слащев будет только «беспокойной ненужностью». Он приспособиться не сможет. Уже находясь в поезде Дзержинского, он хотел дать кому-то «25 шомполов»!.
Однако политический эффект от возвращения Слащёва был весьма существенным. Советская газета «Известия» с полным основанием сообщала читателям 19 ноября 1921 года:
"..Вокруг бегства генерала Слащева из Константинополя в белогвардейской печати поднята невероятная шумиха. Это бегство рассматривается как признак окончательного развала военной эмигрантщины".
23 ноября 1921 года было опубликовано уже официальное правительственное сообщение:
"...На днях из Константинополя в Советскую Россию прибыли тайно от барона Врангеля и агентов Антанты: бывший командир Крымского корпуса (армии Врангеля) и начальник обороны Крыма (1919–1920 гг.) ген.-лейтенант Слащев; бывш. помощник военного министра Крымского краевого правительства, а затем инспектор артиллерии Крымского корпуса ген.-майор А. Мильковский; бывш. начальник гарнизона и комендант Симферополя полковник Э. П. Гильбих; бывш. командир 8-го Кавполка полковник М. В. Мезерницкий и капитан Б. Н. Войнаховский".
24 ноября от имени Слащёва было опубликовано «Воззвание к остаткам белых армий за границей», в котором говорилось:
"...Я, Слащев-Крымский, зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться Советской власти и вернуться на родину, в противном случае вы окажетесь наемниками иностранного капитала и, что еще хуже, наемниками против своей родины, против родного народа… Вас пугают тем, что возвращающихся белых подвергают различным репрессиям. Я поехал, проверил и убедился, что прошлое забыто".
Трудно описать впечатление, которое возвращение Слащева на родину произвело на белоэмигрантов всех стран Европы. Руководители французской разведки докладывали правительству:
Переход Слащева на сторону Красной армии нанёс тяжёлый удар по моральному состоянию русских офицеров… Эта неожиданная перемена со стороны боевого генерала, авторитет которого имел большой престиж, внесла большое смятение в дух непримиримости, который до сих пор доминировал среди офицеров и солдат Белой армии.
О том же можно прочитать и в докладе польской разведки:
"...В последние месяцы в лагерях для интернированных заметно сильное влияние так называемой «слащевизны», то есть повторения пути генерала армии Врангеля Слащева, который выехал из Константинополя в Советскую Россию и служит в Красной армии. Под воздействием большевистской пропаганды многие интернированные, особенно из молодых «белых» офицеров и солдат, выезжают в Россию".
В кратчайшие сроки решение о возвращении на родину приняли несколько генералов и старших офицеров Белой армии. Среди них были, например, бывший командир Донского конного корпуса генерал-лейтенант А. Секретев, бывший начальник Марковской дивизии генерал-майор Ю. Гравицкий, бывший командир 2-й бригады 1-й Донской казачьей дивизии генерал-майор И. Клочков, бывший начальник Алексеевской пехотной дивизии генерал-майор Е. Зеленин, старший адъютант штаба Корниловской дивизии полковник-генштабист В. Оржановский, бывший командир 1-го Сунженско-Владикавказского пластунского батальона полковник Н. Климович, бывший командир бронепоезда «Единая Россия» полковник М. Лялин, бывшие командиры белогвардейского Самурского полка генерал-майор Е. Зеленин и полковник Д. Житкевич. В 1922 году они выступили с воззванием «К войскам белых армий», которое было опубликовано в болгарской эмигрантской газете «Новая Россия».
В нем, в частности, говорилось:
"...Боевые наши соратники! Настоящим обращением мы оповещаем всех вас, что отныне мы признаем в качестве Российского правительства нынешнее Правительство Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и готовы перейти на службу в Российскую Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Мы все даем обещание быть лояльными гражданами Советской Республики и честными солдатами ее революционной армии. Гражданская война и годы эмиграции наглядно показали, что идеология белого движения потерпела полное крушение, потому что по существу своему являлась глубоко антигосударственной и противонародной… На международной политической арене Советское правительство является единственным защитником интересов России и ее государственного суверенитета… Поэтому мы считаем преступлением перед народом русским сидеть в эмиграции, когда наша родина нуждается и ждет от нас помощи. Мы убеждены, что это сознание пробудит каждого честного эмигранта целиком согласиться с нашей позицией и последовать нашему примеру – возвращению в Россию".
К концу 1922 года в Советскую Россию вернулись около 223 тысяч бывших офицеров. Руководителями «Русского общевоинского союза» Слащев заочно был приговорен к смертной казни. Узнав об этом, Слащев спокойно сказал:
"...Меня все равно убьют, какая разница, где".
Советское правительство не обмануло Слащёва. Назначить его командиром какой-нибудь военной части, конечно, не решились, однако дали место преподавателя тактики на высших командных курсах Красной армии «Выстрел»
отзыв будущего генерала и дважды Героя Советского Союза Павла Батова:
"...Преподавал (Слащёв) блестяще, на лекциях народу полно, и напряжение в аудитории было порой как в бою. Многие командиры-слушатели сами сражались с врангелевцами, в том числе и на подступах к Крыму, а бывший белогвардейский генерал не жалел ни язвительности, ни насмешки, разбирая ту или иную операцию наших войск. Скрипели зубами от гнева, но учились!"
Среди курсантов действительно оказалось множество участников Гражданской войны, в том числе и тех, кто форсировал Сиваш или штурмовал Перекоп в ноябре 1920 года, и Слащёв «не щадил их чувства», разбирая ошибки, совершенные красными командирами.
Лекции Слащёва посещали будущие маршалы Василевский, Малиновский, Толбухин.
Помимо преподавательской работы, Слащёв активно сотрудничал с журналом «Военное дело», в котором вышли его статьи «Действия авангарда во встречном бою», «Прорыв и охват укрепленного района», «Значение укрепленных полос в современной войне и их преодоление» и некоторые другие.
Приехавшая с мужем Нина Нечволодова организовала любительский театр, актерами которого выступали члены семей преподавателей курсов «Выстрел», и даже театральные курсы. Среди ее близких знакомых оказался Михаил Булгаков, который потом некоторые сведения из ее рассказов о жизни в белогвардейском Крыму использовал при написании пьесы «Бег». Многие считают, что именно Слащев стал прототипом генерала Хлудова — героя этого произведения.
Трагический финал жизни Я. Слащева
Среди учеников Слащева оказался некий Лазарь Львович Коленберг, который безосновательно утверждал, что в 15-летнем возрасте воевал против Врангеля, хотя точно известно, что лишь через год после освобождения Крыма он стал курсантом 47-х пехотных командных курсов в родном для него городе Николаеве. Затем учился в 5-й Киевской пехотной школе, в 1924–1925 гг. в качестве командира взвода 8-го Туркестанского стрелкового полка воевал с басмачами и был ранен в голову.
На курсах «Выстрел» он учился более чем посредственно, зато был известен вспыльчивостью, неуживчивостью и импульсивным поведением. 11 января 1929 года он застрелил Слащева в его квартире в общежитии комсостава. Убийство бывшего белого генерала он объяснил местью за брата, который в ноябре 1919 г. был казнён в Николаеве по приказу Слащева. Обследовавшие Коленберга психиатры пришли к выводу, что на момент совершения убийства тот находился в невменяемом состоянии. На этом основании уголовное дело было прекращено, и Коленберг дожил до 1988 года
отсюда: https://topwar.ru/274633-jakov-slaschev-neverojatnye-povoroty-sudby-samogo-neodnoznachnogo-generala-beloj-armii.html
https://amarok-man.livejournal.com/8751833.html - цинк
Вопрос о том, как бы Слащев пережил дело "Весна" и событиях 30х остался для любителей "альтернативной истории".
Большевики мои враги, но они возродили страну
Осенью 1921 года Советская Россия объявила амнистию участникам Белого движения. Одним из первых на Родину вернулся генерал Яков Александрович Слащёв. Он был из офицерской семьи. Закончил военное училище. А в 1914 пришел в действующую армию на фронтах Первой Мировой. С этого и началась его боевая карьера...Здесь не будет рассказов о боевом пути Слащёва, а будут короткие записи слов самого генерала в "крымский период" и в его эмиграции...
Зимой 1919 года Слащёв возглавил 3-й армейский корпус Вооруженных сил Юга России (ВСЮР), занявших Перекопский перешеек, который отделял Крым от материка. Военное соединение белогвардейцев, насчитывающее до 4 тысяч солдат, приняло на себя удар превосходящих сил Красной армии.
Слащёв (третий справа) в Крыму
"...26 декабря я получил приказ Деникина… отходить в Крым… Командование, видимо, смотрело на Крым как на приговоренную к сдаче территорию, рассчитывая задерживать натиск красных на Дону или где-нибудь в его районе и около Буга с тем, чтобы оттуда вновь перейти в наступление, действуя по внешним операционным линиям и одним своим движением заставляя красных бросить осаду Крыма или очистить его, если они его займут.
Новороссийск, белогвардейцы на английском крейсере «Калипсо»
Однако у самого Слащева были другие планы. Он отдал собственный приказ, в котором говорилось:
"...Вступаю в командование войсками, защищающими Крым. Объявляю всем, что пока я командую войсками – из Крыма не уйду, и ставлю защиту Крыма вопросом не только долга, но и чести".
Кстати, вы помните, каким на удивление благополучным показали нам белогвардейский Крым создатели советского фильма «Новые приключения неуловимых»? Чистые улицы, по которым гуляют нарядные барышни и галантные офицеры. И врангелевские контрразведчики, противники героев, вежливы, интеллигентны, умны, ещё и поют хорошо. Но вот что о реальной обстановке в Крыму пишет Яков Слащев:
"...Крым был наводнен шайками людей, которые жили за счет населения, грабили его. Учета не было никакого, паника была полная. Каждый мечтал только о том, чтобы побольше награбить, а затем сесть на судно или раствориться".
А вот что о контрразведчиках Врангеля говорит уже упоминавшийся белогвардейский капитан Войнаховский. О начальнике Особого отдела штаба Врангеля генерале Глобачеве он пишет:
"...Хитрый, подлый и вор."
Начальнику разведывательного отделения штаба Врангеля полковнику Архангельскому даёт короткую, но вполне исчерпывающую характеристику:
"...Вор и негодяй".
Кстати, в эмиграции Слащев заявил:
"...Это я затянул Гражданскую войну на долгих четырнадцать месяцев, чем вызвал дополнительные жертвы. Каюсь"
Так или иначе, эти неожиданные для всех победы высоко подняли авторитет Слащева, но именно тогда он получил еще и прозвище «Вешатель». Причем вешал и расстреливал он не только пленных и подозреваемых в симпатии к красным местных жителей, но также собственных солдат и офицеров, замеченных в трусости, дезертирстве, воровстве и пьянстве. В его приказе от 31 декабря 1919 года были такие строки:
"...На фронте льется кровь борцов за Русь Святую, а в тылу происходит вакханалия. Лица же офицерского звания пьяными скандалами позорят имя добровольцев; в особенности отличаются чины дезертировавших с фронта частей. Вдобавок спекуляция охватила все слои общества. Между тем, забывшие свою честь, видимо, забыли и то, что наступил серьезный момент и накатился девятый вал. Борьба идет не на жизнь, а на смерть России... Мне приказано удержать Крым, и я это выполню во что бы то ни стало, и не только попрошу, а заставлю всех помочь... Не послушаетесь — не упрекайте за преждевременную смерть"
В марте 1920 года в Крым начали прибывать деникинские войска, эвакуируемые из Новороссийска. Слащев был совсем не рад такому подкреплению и даже заявил в одном из приказов:
"...В Севастополь прибыло никому не нужное Южное правительство.
Теперь прощай порядок в Крыму!"
4 апреля 1920 года лишившийся авторитета в войсках Деникин вынужден был уйти в отставку. Сменивший его Пётр Врангель дал Слащеву чин генерал-лейтенанта и поручил командовать парадом в честь своего избрания на пост «правителя Юга России» и главнокомандующего
Правитель Юга России барон П. Врангель
Однако никаких личных симпатий назвавший Слащева «Крымским» Врангель не испытывал и называл его предложения "сумбурными"
Обходиться без Слащева пока не получалось, он продолжал оборонять Перекоп, и в одном из боев в апреле 1920 года была ранена ставшая его ординарцем Нина Нечволодова
Н. Нечволодова
А первая жена Слащёва – Софья (урожденная Козлова) с пятилетней дочерью Верой летом 1920 года была узнана и арестована красными на территории Северной Таврии, но отпущена по личному распоряжению Дзержинского. Жила и умерла во Франции, причем в один день с бывшим мужем – 11 января 1929 года.
Во время летнего последнего наступления армии Врангеля, Слащев, командуя высадкой десанта у деревни Кирилловка, сумел захватить Мелитополь, потеряв убитыми всего двух солдат. Именно эта операция позволила белогвардейцам вырваться из Крыма – и именно ссылаясь на «малые потери» Врангель отказался награждать и Слащёва, и его подчиненных.
Избавиться от неудобного всем Слащева Врангелю удалось во второй половине августа 1920 года – после того, как под Каховкой тот не сумел опрокинуть дивизию Блюхера.
Далее была эвакуация остатков Белой Армии из Крыма. Солдаты и офицеры находились там в тяжелом экономическом положении. Слащев не стал исключением. Со второй женой-Нечволодовой он поселился в убогом маленьком домике на окраине Константинополя. От «Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам» получил средства на открытие своего «дела» – пытался зарабатывать на жизнь выращиванием овощей (которыми сам торговал на рынке) и разведением индеек, но едва сводил концы с концами
И шокировал всех своим заявлением:
"...Большевики — мои смертельные враги, но они сделали то, о чем я мечтал, — возродили страну. А как при этом они ее называют, мне наплевать!"
Резко выступил против планов Врангеля по подготовке нового вторжения в Россию вместе с войсками Антанты. Барона он при этом назвал предателем национальных интересов и даже потребовал общественного суда над ним. Врангель, в свою очередь, созвал «суд чести генералов», на котором продавил решение об увольнении Слащева из армии без права носить мундир и лишении всех (в том числе и царских) орденов и наград.
Кроме того, в это время в кругу близких друзей Слащёв начал высказывать мысли о намерениях вернуться на родину, «чтобы отдать себя в руки Советского правительства».
В Москве эти события не остались без внимания, и 7 октября 1921 года на заседании Политбюро ЦК РКП(б) обсуждался вопрос о возможности возвращения Слащева и организационных вопросах, связанных с его переездом. Голоса распределились следующим образом: Зиновьев, Бухарин и Рыков выступили против,
Дзержинский, Сталин, Каменев и Ворошилов – «за», Ленин воздержался.
3 ноября 1921 года, в годовщину освобождения Крыма, было объявлено об амнистии участникам Белого движения. Советские представители в Константинополе вступили в переговоры с опальным генералом, помогли ему снять дачу на берегу Босфора и организовать «Товарищество по обработке фруктовых садов». При этом распускались слухи о планах Слащева отправиться в Россию для организации там повстанческого движения. А затем Слащев с Ниной Нечволодовой, бывший помощник военного министра Крымского правительства генерал-майор Мильковский, последний комендант Симферополя полковник Гильбих, начальник штаба слащевского корпуса полковник Мезерницкий и начальник личного конвоя Слащева капитан Войнаховский сумели незаметно покинуть дачу и сесть на итальянский пароход «Жан», который немедленно взял курс на Севастополь. Их исчезновение было обнаружено через сутки, а на следующий день в газетах Константинополя было опубликовано заявление Слащева:
"...В настоящий момент я нахожусь на пути в Крым. Предположения и догадки, будто я еду устраивать заговоры или организовывать повстанцев, бессмысленны. Революция внутри России кончена. Единственный способ борьбы за наши идеи — эволюция. Меня спросят: как я, защитник Крыма, перешел на сторону большевиков? Отвечаю: я защищал не Крым, а честь России. Ныне меня тоже зовут защищать честь России. И я буду ее защищать, полагая, что все русские, в особенности военные, должны быть в настоящий момент на Родине".
В Севастополе Слащева встретил председатель ВЧК Феликс Дзержинский, в его личном вагоне он и отправился в Москву. Троцкий, кстати, тогда писал Ленину:
"...Главком (С.С. Каменев) считает Слащева ничтожеством. Я не уверен в правильности этого отзыва. Но бесспорно, что у нас Слащев будет только «беспокойной ненужностью». Он приспособиться не сможет. Уже находясь в поезде Дзержинского, он хотел дать кому-то «25 шомполов»!.
Однако политический эффект от возвращения Слащёва был весьма существенным. Советская газета «Известия» с полным основанием сообщала читателям 19 ноября 1921 года:
"..Вокруг бегства генерала Слащева из Константинополя в белогвардейской печати поднята невероятная шумиха. Это бегство рассматривается как признак окончательного развала военной эмигрантщины".
23 ноября 1921 года было опубликовано уже официальное правительственное сообщение:
"...На днях из Константинополя в Советскую Россию прибыли тайно от барона Врангеля и агентов Антанты: бывший командир Крымского корпуса (армии Врангеля) и начальник обороны Крыма (1919–1920 гг.) ген.-лейтенант Слащев; бывш. помощник военного министра Крымского краевого правительства, а затем инспектор артиллерии Крымского корпуса ген.-майор А. Мильковский; бывш. начальник гарнизона и комендант Симферополя полковник Э. П. Гильбих; бывш. командир 8-го Кавполка полковник М. В. Мезерницкий и капитан Б. Н. Войнаховский".
24 ноября от имени Слащёва было опубликовано «Воззвание к остаткам белых армий за границей», в котором говорилось:
"...Я, Слащев-Крымский, зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться Советской власти и вернуться на родину, в противном случае вы окажетесь наемниками иностранного капитала и, что еще хуже, наемниками против своей родины, против родного народа… Вас пугают тем, что возвращающихся белых подвергают различным репрессиям. Я поехал, проверил и убедился, что прошлое забыто".
Трудно описать впечатление, которое возвращение Слащева на родину произвело на белоэмигрантов всех стран Европы. Руководители французской разведки докладывали правительству:
Переход Слащева на сторону Красной армии нанёс тяжёлый удар по моральному состоянию русских офицеров… Эта неожиданная перемена со стороны боевого генерала, авторитет которого имел большой престиж, внесла большое смятение в дух непримиримости, который до сих пор доминировал среди офицеров и солдат Белой армии.
О том же можно прочитать и в докладе польской разведки:
"...В последние месяцы в лагерях для интернированных заметно сильное влияние так называемой «слащевизны», то есть повторения пути генерала армии Врангеля Слащева, который выехал из Константинополя в Советскую Россию и служит в Красной армии. Под воздействием большевистской пропаганды многие интернированные, особенно из молодых «белых» офицеров и солдат, выезжают в Россию".
В кратчайшие сроки решение о возвращении на родину приняли несколько генералов и старших офицеров Белой армии. Среди них были, например, бывший командир Донского конного корпуса генерал-лейтенант А. Секретев, бывший начальник Марковской дивизии генерал-майор Ю. Гравицкий, бывший командир 2-й бригады 1-й Донской казачьей дивизии генерал-майор И. Клочков, бывший начальник Алексеевской пехотной дивизии генерал-майор Е. Зеленин, старший адъютант штаба Корниловской дивизии полковник-генштабист В. Оржановский, бывший командир 1-го Сунженско-Владикавказского пластунского батальона полковник Н. Климович, бывший командир бронепоезда «Единая Россия» полковник М. Лялин, бывшие командиры белогвардейского Самурского полка генерал-майор Е. Зеленин и полковник Д. Житкевич. В 1922 году они выступили с воззванием «К войскам белых армий», которое было опубликовано в болгарской эмигрантской газете «Новая Россия».
В нем, в частности, говорилось:
"...Боевые наши соратники! Настоящим обращением мы оповещаем всех вас, что отныне мы признаем в качестве Российского правительства нынешнее Правительство Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и готовы перейти на службу в Российскую Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Мы все даем обещание быть лояльными гражданами Советской Республики и честными солдатами ее революционной армии. Гражданская война и годы эмиграции наглядно показали, что идеология белого движения потерпела полное крушение, потому что по существу своему являлась глубоко антигосударственной и противонародной… На международной политической арене Советское правительство является единственным защитником интересов России и ее государственного суверенитета… Поэтому мы считаем преступлением перед народом русским сидеть в эмиграции, когда наша родина нуждается и ждет от нас помощи. Мы убеждены, что это сознание пробудит каждого честного эмигранта целиком согласиться с нашей позицией и последовать нашему примеру – возвращению в Россию".
К концу 1922 года в Советскую Россию вернулись около 223 тысяч бывших офицеров. Руководителями «Русского общевоинского союза» Слащев заочно был приговорен к смертной казни. Узнав об этом, Слащев спокойно сказал:
"...Меня все равно убьют, какая разница, где".
Советское правительство не обмануло Слащёва. Назначить его командиром какой-нибудь военной части, конечно, не решились, однако дали место преподавателя тактики на высших командных курсах Красной армии «Выстрел»
отзыв будущего генерала и дважды Героя Советского Союза Павла Батова:
"...Преподавал (Слащёв) блестяще, на лекциях народу полно, и напряжение в аудитории было порой как в бою. Многие командиры-слушатели сами сражались с врангелевцами, в том числе и на подступах к Крыму, а бывший белогвардейский генерал не жалел ни язвительности, ни насмешки, разбирая ту или иную операцию наших войск. Скрипели зубами от гнева, но учились!"
Среди курсантов действительно оказалось множество участников Гражданской войны, в том числе и тех, кто форсировал Сиваш или штурмовал Перекоп в ноябре 1920 года, и Слащёв «не щадил их чувства», разбирая ошибки, совершенные красными командирами.
Лекции Слащёва посещали будущие маршалы Василевский, Малиновский, Толбухин.
Помимо преподавательской работы, Слащёв активно сотрудничал с журналом «Военное дело», в котором вышли его статьи «Действия авангарда во встречном бою», «Прорыв и охват укрепленного района», «Значение укрепленных полос в современной войне и их преодоление» и некоторые другие.
Приехавшая с мужем Нина Нечволодова организовала любительский театр, актерами которого выступали члены семей преподавателей курсов «Выстрел», и даже театральные курсы. Среди ее близких знакомых оказался Михаил Булгаков, который потом некоторые сведения из ее рассказов о жизни в белогвардейском Крыму использовал при написании пьесы «Бег». Многие считают, что именно Слащев стал прототипом генерала Хлудова — героя этого произведения.
Трагический финал жизни Я. Слащева
Среди учеников Слащева оказался некий Лазарь Львович Коленберг, который безосновательно утверждал, что в 15-летнем возрасте воевал против Врангеля, хотя точно известно, что лишь через год после освобождения Крыма он стал курсантом 47-х пехотных командных курсов в родном для него городе Николаеве. Затем учился в 5-й Киевской пехотной школе, в 1924–1925 гг. в качестве командира взвода 8-го Туркестанского стрелкового полка воевал с басмачами и был ранен в голову.
На курсах «Выстрел» он учился более чем посредственно, зато был известен вспыльчивостью, неуживчивостью и импульсивным поведением. 11 января 1929 года он застрелил Слащева в его квартире в общежитии комсостава. Убийство бывшего белого генерала он объяснил местью за брата, который в ноябре 1919 г. был казнён в Николаеве по приказу Слащева. Обследовавшие Коленберга психиатры пришли к выводу, что на момент совершения убийства тот находился в невменяемом состоянии. На этом основании уголовное дело было прекращено, и Коленберг дожил до 1988 года
отсюда: https://topwar.ru/274633-jakov-slaschev-neverojatnye-povoroty-sudby-samogo-neodnoznachnogo-generala-beloj-armii.html
https://amarok-man.livejournal.com/8751833.html - цинк
Вопрос о том, как бы Слащев пережил дело "Весна" и событиях 30х остался для любителей "альтернативной истории".