Странно-криминальная роль шикарной Лоллобриджиды со страшными отсылками к русским сказкам
Мы решили обратиться к одному из самых необычных триллеров в истории кинематографа, а именно фильму 1968 года «Смерть, снесшая яйцо» (в некоторых переводах «Птицеферма»). Это творение Джулио Квести не брались судить даже итальянские кинокритики, мол, криминальная лента, проникнутая сюрреализмом. Якобы подобное обозначение могло что-то объяснить.
Однако нам повезло, что мы изучали «скрытый смысл» сказочных сюжетов, а потому смело можем утверждать, что итальянский режиссер оказался во власти некоторых аспектов русской сказки. А именно той её части, где говорится о смерти, хранящейся в яйце. Хотя этим дело не ограничивается, можно также обнаружить отсылки к «Роковым яйцам» Михаила Булгакова.
Давайте сначала разберемся именно со сказочными аспектами этого фильма. К великому удивлению его создателей яйцо в русской сказочной культуре обладало амбивалентным набором качеств. С одной стороны являлось отсылкой к смерти, причем, будучи спрятанным внутри нескольких существ поочередно. А с другой стороны было символом девичества, точнее говоря, невесты. Отсюда и свадебный яйцеобразный головной убор, имеемый кокошником (имитирует звуки курицы ко-ко-ко), + опять же привычка называть девушек «цыпочками» и многое другое.
Девицы и смерть… Что может быть «увлекательнее» и загадочнее подобного сочетания? На первый взгляд может показаться, что фильм повествует о криминально-любовном треугольнике, сложившемся на одной итальянской птицеферме. Его образует персонажи культовых актеров: итальянки Джины Лоллобриджиды, француза Жана-Луи Трентиньяна и шведки Евы Аулин. Однако на практике фильм имитирует страшный сон.
Марко никак не может понять, убивает он девушек в реальности или всё-таки грезит, будучи одержимый внутренними демонами. Анна готова на всё ради выгоды, даже если на ферме возникнут настоящие монстры вместо куриц. Тут мы видим и указанную выше отсылку к «Роковым яйцам», и аллюзию к избушке на курьих ножках. Ведь у пугающих существ нет ни головы, ни крыльев. Ровным счетом как у избушечного персонажа.
Некоторые полагают, что в случае с этим фильмом мы имеет дело с «джалло», сугубо итальянским пугающим поджанром. Однако на самом деле это лишь игра. Режиссер хотел показать банальность буржуазии, которая готова пожертвовать людьми во имя перемалывающей всё подряд машины. И она, буржуазия предпочитает не задумываться о будущем, а предаваться нелепым забавам (вспоминайте сцены с играми в «пустой комнате»).
Остается только задаться вопросом, откуда Джулио Квести столь много узнал о русской культуре, хотя в указанное время на итальянский уже переводились работы Владимира Проппа, в частности, посвященные морфологии русской сказки.