«Я сама его воспитала»: почему домашнее насилие над пожилыми людьми такое невидимое
В праздники все службы, которые, так или иначе, работают с семейным насилием, фиксируют увеличение обращений. Употребление алкоголя и банальная совместная изоляция (те самые длинные выходные наедине друг с другом) провоцируют случаи агрессии. Одной из самых уязвимых категорий, страдающих от насилия, становятся люди старшего поколения. Как это происходит, кто может помочь и почему такие случаи почти не видит статистика — в интервью с Ольгой Трояновой, заведующей отделением стационарного обслуживания московского Кризисного центра помощи женщинам и детям.
Ольга, когда я несколько лет назад изучала статистику по семейному насилию, я обратила внимание, что она видит только молодых женщин и почти не видит пожилых. Еще тогда закралось сомнение: вряд ли это потому, что насилия в отношении пожилых нет. Скорее, они не привыкли обращаться — это так?
Это именно так, они почти не обращаются. Женщины, которые попадают в наше отделение, это в основном возраст 25-45 лет. Совсем молодежь легче сама уходит от агрессоров — нет детей, нет общего имущества, многие от родителей получают поддержку. А пожилые не обращаются, потому что боязно и стыдно, стыдно вдвойне — ведь это ты родитель такого человека, который тебя обижает. Поэтому за все время работы центра женщин 65+ у нас было всего 17 человек.
Обижают в основном дети?
И мужья обижают, но чаще дети. И чаще сыновья, хотя и дочери-агрессоры тоже встречаются. И тут пожилой человек оказывается в сложной ловушке.
Недавно к нам обратился один из центров, который тоже занимается профилактикой домашнего насилия, и сообщили, что выявлена женщина преклонного возраста, 76 лет, ее жутчайшим образом избивает сын. Бьет по голове, кидает от стены к стене, ребра ломает и так далее. Они хотели нашей помощи, чтобы эту женщину элементарно спасти. Но что происходит: скорая приезжает к ней, помощь оказывает, но женщина отказывается заявлять на сына. И это она еще собственник жилья - более менее защищенная категория. А когда собственники дети — это сложнее, они могут выселить пожилого человека просто в никуда, на улицу. Так что пожилые терпят — то, что их бьют, что у них забирают пенсию, оставляя им какие-то подачки. Дай бог, как говорится, если кормят.
Кроме того, и это важно, они боятся испортить жизнь своему взрослому ребенку.
Да, он их бьет, но если она заявит, вдруг ему будет от этого плохо, вдруг будут последствия, вдруг его посадят или как-то еще накажут, напишут на работу, например. И само собой, боятся последствий, которые могут возникнуть от такого обращения — жить-то им дальше приходится вместе. Кому-то профилактическая беседа с полицией пойдет на пользу, одумается и перестанет, а кто-то из агрессоров еще больше озлобится и пойдет еще дальше. Очень много нюансов.
Вы сказали — взрослые дети живут на их пенсию. Таких случаев больше стало?
Мне кажется, да. Раньше совести больше было у людей, а стремления жить богато во что бы то ни стало, не было. Жили скромным достатком, работали. А сейчас у многих ценности такие — не работать, но получать, и получать много, как в интернете показывают. Кто сейчас хочет жить на 60-70 тысяч рублей? Вернее, не жить, а зарабатывать — это же мало, всего мало. Зато обирать родителей — нормально. Тот самый сын, который бил свою мать, он ведь к ней приехал из своей квартиры, из региона, потому что у матери квартира в Москве — и ему хочется жить в Москве, и выгнать она его не могла. И таких случаев — много.
И они при этом не обращаются?
Только когда уже доведены до крайности, уже боятся идти домой. И это если у них есть эта возможность — выходить из дома. Старшее поколение, во-первых, очень изолировано физически — не всегда их выпускают, бывает очень сильный контроль, не всегда они по здоровью могут выйти куда-то. Пользоваться интернетом и искать информацию они далеко не все умеют. А иногда у них банально нет в пользовании гаджетов — бывает, нет даже телефона, с которого можно куда-то позвонить. Стационарные телефоны сейчас у всех отключены — и как человек должен действовать?
У близких они помощи не просят?
Как правило, не просят. И стыд тот самый, а еще, если есть другие дети взрослые, их боятся тревожить. Тут такая сложная смесь стыда и заботы: у тех других детей какая-то выстроенная благополучная жизнь, своя семья, дети, и нагружать дополнительными проблемами пожилой человек их не хочет. Не хочет быть обузой. Чувствует, что это его ответственность, перекладывать её на других детей он просто не имеет права. И он идет и сидит в магазине, пока на него не обратят внимание, не спросят, чем помочь. Или в МФЦ, так тоже бывает, это как раз наш недавний случай.
Ольга, а что это за женщины? Какой была их жизнь до этого? Часто ведь представляют себе какие-то маргинальные семьи, ну пьют, ну подрались… Как у той женщины все складывалось, про которую вы говорили в самом начале?
Там была обычная семья, с хорошим достатком, с работающими родителями. Но один сын, тот самый, учиться не хотел, потом работать не очень хотел. Получил среднее образование, потом профессиональное, но достаток его не устраивал, проще было из родителей деньги тянуть. Пока был жив отец, мама была защищена, потом его не стало — сын начал себя по-другому чувствовать, и женщина оказалась беззащитна. Сын к тому времени втянулся в алкогольную зависимость. Днем бездельничает, ночью пьет, играет, заказывает доставку из интернета. При этом постоянно обещает, что вот-вот устроится на работу. Женщина перестала спать, из-за того что ночью у нее постоянный шум в квартире. Измучена, в плохом состоянии. Сын все время недоволен, срывается на ней. Но у этой женщины хотя бы был телефон, и так она в конце концов у нас и оказалась.
Если говорить в целом, кто к нам попадает, то обычно это женщины, самые разные. Разных профессий, часто с хорошим образованием, интеллигентные, с достатком. И учительницы, и ученые, и чиновницы — попасть в такую ситуацию может кто угодно. И все годами стараются держать лицо перед своим окружением. А что происходит, когда дверь закрывается? Что у молодых, что у пожилых, проблема с домашним насилием страшна тем, что нет свидетелей, нет доказательств. Побои могут быть с обеих сторон, и агрессор всегда может сказать: мы дрались. Не он нападал, а «мы дрались», понимаете. Хотя как раз его побои могут быть получены во время обороны.
Хорошо, когда у женщины есть какой-то круг общения помимо семьи. Тогда есть возможность поделиться своими проблемами, получить совет о том, что в семье происходит, найти поддержку, понять, что делать. Ну и телевидение нам сейчас помогает, социальные ролики. В поликлиниках есть информация, сотрудники часто знают, куда направить человека. Опять же, есть люди старшего поколения, вполне продвинутые в смысле технологий — они и компьютерами пользуются, и информацию умеют искать. Органы полиции к нам тоже отправляют, у них есть наши листовки, они рекомендуют пострадавшим обращаться. Хорошо, когда соседи или бывшие коллеги неравнодушные: заподозрили или точно знают, что в семье что-то происходит не то, и могут нам позвонить, посоветоваться, потом передать информацию пострадавшей женщине. Но тут важно, чтобы человек на эту предложенную помощь еще и откликнулся.
Вы сказали, что органы полиции направляют к вам. А вы в свою очередь выступаете инициаторами обращения в полицию, если женщина уже вышла на вас?
Мы обязательно направляем женщин любого возраста в полицию, если есть угроза жизни и здоровью. Если человек звонит посоветоваться — мы это рекомендуем в первую очередь. Если человек уже пришел на консультацию, мы так же об этом говорим. Потому что в дальнейшем судебная система будет подключена, и сам факт обращения в полицию и фиксации физического насилия очень важен. Женщина должна быть подстрахована, в том числе, чтобы отец детей, который по закону имеет такие же права, как и мать, не претендовал на общение, если есть угроза ребенку.
Вообще, конечно, это все очень неправильно устроено, что искать убежища приходиться пострадавшей стороне, а не тому, кто проявляет агрессию. Почему полиция не задержит и не изолирует фактически преступника?
Потому что очень трудно доказать, что есть факт преступления. Как собирать доказательства, если действительно все происходит за стенами? Кроме того, как я уже говорила: и заявление боятся подавать, и когда подают — забирают обратно. И конечно, предубеждение тоже пока есть — это ваши конфликты внутри семьи, разбирайтесь сами.
Но те, кто работает с темой домашнего насилия, все бы хотели, чтобы агрессор имел меньший доступ к жертве.
Та же пожилая женщина, которая к нам попала, она ведь временно находится в учреждении. Она проживает здесь два-четыре месяца. Что за это время можно сделать? Обычно это расторжение брака, решение проблемы с трудоустройством, лечение, терапия, назначение социальных выплат. Но время проходит, и женщина должна опять возвращаться туда, откуда ушла. И если у человека трудоспособного возраста есть возможность устроиться на другую работу, найти съемное жилье, использовать материнский капитал и взять ипотеку, как-то по-другому развернуть свою жизнь, у пожилых с этим гораздо больше трудностей. И развестись со взрослыми детьми, в отличие от мужа, они не могут. Уехать к родителям, как молодежь, не могут тоже — старшее поколение это уже они сами. К другим родственникам обращаться стесняются. И получается: обидчик не наказан, женщина снова в его власти. Но все-таки мы стараемся помочь всем, посмотреть на ресурсы самой женщины, поискать, куда можно повернуть.
Хорошие истории часто случаются?
Не так уж и редко. У нас были случаи, когда женщины отсюда уходили в новый, счастливый брак. Одна из историй: женщина попала к нам после семейного насилия, муж очень сильно обижал. Маме своей она была не нужна, других родственников не было. И вот, проживая у нас, она гуляла в парке со своим ребенком, познакомилась с мужчиной, слово за слово, они сблизились, подружились, возникли романтические чувства. Мужчина очень хорошо отнесся к её ребенку, это тоже расположило. Потом они познакомились с его родителями — и там их приняли хорошо. В общем, отсюда они уезжали уже к нему в семью. И вот прошло несколько лет — отношения замечательные, все у них отлично.
И другую историю могу привести в пример, как раз с женщиной старшего возраста. Она попала к нам, когда ей было 69 лет, и было жестокое обращение со стороны мужа. Он очень ревновал её всю жизнь и, в конце концов, начал бить. Пока она жила у нас, развелась с мужем, восстановилась. И поскольку мы остаемся на связи с женщинами, которым помогали, мы знали, что произошло дальше. А дальше она встретила человека (ей было уже за семьдесят лет!), с которым у нее началась совсем другая жизнь. Она говорит: только сейчас я живу. О ней заботятся, готовят еду, обувь чистят — не она, а ей, понимаете? Человеку, который всю жизнь заботился о других и получал в ответ пренебрежение. Ей дарят цветы, говорят комплименты — впервые! Они к нам вместе приезжали, и вы бы видели их — такие трепетные отношения, столько тепла и взаимного уважения между ними. Вот когда так меняется у женщины жизнь, когда у нее глаза горят, когда она вспоминает, что такое радоваться, тогда и у нас приходит ощущение, что все не зря, наша работа не зря. И что есть и счастье, и даже сказка.
Конечно, молодежи легче выходить из разных перипетий, и сил много, и желаний. У старшего поколения больше страхов, привычек, больше они привязаны к укладу, к состоянию здоровья, к своим обязательствам — перед теми же взрослыми детьми. Зато им и меньше надо, они так воспитаны — довольствоваться малым, радоваться малому, они кашу из топора могут сварить. И это тоже их ресурс.
Я знаю, что в вашем центре с женщинами, помимо прочего, занимается психолог. Молодые уже привыкли к тому, что это такой инструмент и, наверное, легче на это идут. А как старшие к «психологии» относятся?
Очень хорошо относятся. Они все ищут тепла и внимания, которого долгое время не получали. Им хочется рассказать о своей жизни, так что все охотно идут на контакт.
Вообще при обращении в центр для каждой женщины, независимо от возраста, составляется индивидуальная программа помощи. Проводится диагностика, описываются все проблемы и потребности. И понятно, что если она в травме — ей нужна психологическая поддержка. К этой работе подключается и специалист по социальной реабилитации, который, используя средства декоративно-прикладного творчества, помогает женщинам рассказать о своих чувствах, переживаниях и справиться со страхами. Люди пожилого возраста очень это любят: арт-терапию, освоение новых навыков, это их настраивает на позитивный лад. В процессе они и со специалистом по социальной работе, и с другими женщинами делятся тем, что есть на душе. Конечно, есть и оздоровительная программа, и профилактика у нас на хорошем уровне, вы видели соляную пещеру, кабинет УЗИ. Женщины могут ходить на массаж, к ним приходит парикмахер, и все ценят возможность покраситься, постричься, ощутить себя снова красивой. Особенно, когда чувствуют, что жизнь начинает улучшаться, хочется еще больших перемен. Ну и плюс наш юрист на протяжении всего времени консультирует женщину по правовым вопросам.
Здесь внутри женщины между собой общаются, находят друзей?
Естественно, они ходят друг к другу в гости здесь, встречаются в общем пространстве, потом обмениваются телефонами и продолжают общаться, уже когда выходят от нас, многие начинают близко дружить. Это для них поддержка взаимная. Человек уже не чувствует себя в изоляции, он знает, что может обратиться за советом, что ему всегда помогут. Образуется маленькое дружное сообщество, и это то, к чему мы стремимся. Дать женщинам точки взаимного соприкосновения, новые точки опоры.