Бежавшие от пандемии

На время пандемии жители крупных городов массово эвакуировались за город. В этом смысле россиянам повезло, что распространение коронавируса выпало на теплый сезон, и даже летние дома были вполне пригодны для самоизоляции. За эти три месяца многим стало очевидно, что загородная жизнь вполне совместима с удаленной учебой или работой. Вернет ли конец пандемии россиян в города, обсудили эксперты в ходе онлайн-дискуссии, организованной Музеем Москвы в рамках конференции «Город после».

Как рассказал руководитель центра городской антропологии КБ Стрелка Михаил Алексеевский, в период пандемии жители мегаполисов ринулись за город. Только из Москвы, судя по данным сигналов сотовой связи, разъехалось несколько миллионов человек. Кто-то отправился на свою собственную дачу или во «второй дом», иные снимали жилье в провинции. Можно ли считать это новым трендом?

По мнению директора Института общественных наук РАНХиГС, ректора Московской высшей школы социальных и экономических наук Сергея Зуева, ситуация, которая сложилась в России в последние два-три месяца, по сути, ничего не изменила. Она просто более выпукло показала те вещи, которые подспудно и так шли, но в силу обстоятельств выбрались на первый план.

«Вполне очевидно, что концепция загородного дома появилась не в последние три месяца. Просто в период пандемии она стала играть особую роль. Есть и другой тренд, тоже не новый, связанный со свободной занятостью. Далеко не все на современном рынке труда являются корпоративными агентами, и сидят в офисах с 9 до 17. Во многих отраслях люди уже спокойно могут полгода работать над проектом 24/7, а потом плюнуть на все и уехать на несколько месяцев на Барбадос. Есть множество занятий, которые не требуют присутствия на определенном рабочем месте. Сочетание этих двух компонентов и делает возможным „бегство за город“. Коронавирус этот тренд лишь усилил, он стал более очевидным», — считает Зуев.

По его словам, во всем мире «бегство за город» принимает разные формы. Где-то можно говорить о рурбанизации. Этот термин ввела доктор географических наук Татьяна Нефедова, и означает он процесс распространения городских форм и условий жизни на сельскую местность. Где-то происходит субурбанизация или процесс развития пригородов больших городов. По мнению Зуева, эти процессы пересекаются, но рурбанизация идет дальше, и в будущем потребует совершенно иных транспортных схем, иной организации труда, иных представлений о гражданско-правовых договорах, иных принципов разделения публичного и приватного, что еще не вошло в практику правового регулирования.

Но даже тем людям, которые могут работать дистанционно из любой точки земного шара, по-прежнему нужны очень тесные интенсивные каналы коммуникации, которые может дать город. Современные технологии отчасти закрывают эту проблему, но иногда даже три минуты личного общения могут решить куда больше, чем шесть часов лекций, полагает Зуев.

Как рассказал президент компании Habidatum Алексей Новиков, похожие процессы идут во всем мире, начались они задолго до пандемии, и в каждой стране устроены очень по-разному. «В США процесс внедрения городского образа жизни в сельскую местность, начался в середине 1980-х годов, и практически завершился. В России же скорее происходило нечто похожее на субурбанизацию. Однако на выходе мы получили лишь коттеджную средау —  без школ, больниц, социального обслуживания, нередко даже полиции. Многие населенные пункты, которые возникли с начала 1990-х годов, согласно государственной классификации, даже населенными пунктами не являются. Просто где-то за пределами города есть земля, есть дом, но очень плохая инфраструктура, а социальной нет вообще», — отметил Новиков.

В Европе, в плотно населенном пространстве, происходят иные процессы, и рурбанизация там по-другому выглядит. «Условия доступности между городами насколько высоки, что последние 15 лет население массово перетекает в сельские районы, получая при этом не только совершенно иную, более комфортную среду, но и больше возможностей. Вместо одного города в доступе — шесть, вместо одного аэропорта — 20, вместо 10 театров — 50. Сейчас это мощный процесс, который затронул Бельгию, Голландию, Северную Германию, Швейцарию. Люди безо всякой эпидемии выбирают экологически благополучные районы, обретая при этом в 10 раз больший выбор, чем тогда, когда жили в городе», — отметил Новиков.

По его словам, единственная территория в России, в которой возможно нечто похожее, — Московский регион. Областные центры — Тула, Рязань, Тверь, Калуга — станут конкурентами московский спальных районов.

«У малых городов есть сложившаяся система социальных связей, своя история, и в выборе между „человейниками“ и малыми городами, мне кажется, у последних больше перспектив», — считает сооснователь архитектурной студии «Оркестра» Екатерина Голдберг. В условиях такой конкуренции у семьи из Москвы будет выбор: купить дом в коттеджном поселке, огороженном забором, без школы, поликлиники и культурных центров, либо выбрать город с уже сложившейся инфраструктурой и социальными связями.

«Малые города дают возможность познакомиться с новыми людьми, стать частью местного сообщества, быть включенным в происходящие в городе процессы. В этих городах много энтузиастов, там рождаются интересные проекты, малые производства. Это все те новые контакты, которые важны для жителей крупных городов», — считает Голдберг.

По ее мнению, пандемия лишь подстегнула процесс оттока людей из мегаполисов. «В связи с кризисом люди стали терять работу в крупных городах, и возвращаться домой — в малые, но при этом, оглядываться вокруг и искать, а что здесь можно было бы сделать интересного. Получив опыт крупного города, они возвращаются к себе с определенным багажом, который стараются применить на местах. Возможно, это даст толчок развитию регионов», — отметила эксперт.

Сооснователь «Теории и практики» и научно-творческой резиденции Чехов APi Аскар Рамазанов считает, что дачность, которая существовала в нашей культуре, тоже трансформируется. «Поколение 30-40-летних видят дачи по-другому. Сейчас становится невероятно важным общение с соседями. Растет запрос на комьюнити-деревни. Люди хотят селиться по интересам, уходить от безразличия, и восстанавливать выхолощенные городом дружеские и семейные отношения».