Жизнь |
Какие тайны хранит личный охранник Берии
97-летний ветеран КГБ СССР, полковник в отставке Иван Малиновский после смерти жены живет один. Прежде чем впустить гостя в квартиру, просит показать паспорт. Вежливо, но твердо. Привычка старого чекиста: мало ли, кто сегодня шатается по улицам Москвы? Читает по-прежнему без очков, память иногда подводит, но семь лет, проведенных рядом с Лаврентием Берией, из разряда тех воспоминаний, которые не забудешь...
Особняк Берии на Малой Никитской
Иван Малиновский рассказывает, что в 1940 году, едва ему исполнилось 18 лет и закончилась финская война, начинается его служба: сначала едет в Томск, потом уезжает в Москву на учебу в школе младших командиров НКВД. Отучился полгода, а тут началась война. Его направили во 2-ю мотострелковую дивизию особого назначения войск НКВД, где Иван Малиновский прослужил до конца войны. В 1946 году окончил школу особого назначения НКВД. Незадолго до выпуска его как раз и отобрали в личную охрану Берии, вот как это вспоминает сам Иван Алексеевич:
Накануне выпуска в марте 1946-го Борис Борев, старший моей группы, сказал, чтобы я зашел в кабинет начальника школы. Там сидел полковник госбезопасности, которого я прежде никогда не видел. Представился ему, отдал честь. Все строго по уставу. В ответ услышал: «Саркисов». А я, честно говоря, и понятия не имел, кто это.
Лишь потом узнал: начальник личной охраны Берии...
Полковник задал мне несколько вопросов, затем обратился к начальнику школы Ягодкину: «Беру его». [Не объяснил, куда едем] Посадил в машину и отвез в особняк на улице Качалова, сейчас это Малая Никитская. Мне выделили кровать в комнате с другими офицерами, выдали пачку инструкций с грифом «Для служебного пользования» и сказали: «Сиди, читай». Тут я уже догадался, куда попал. Не дурак! Через две недели отправили на дачу в Сосновку, где жила семья Берии.
Пока не пройдешь весь инструктаж, к Берии близко не подпускали. Порядки были строгие. Охраняемый особого внимания на свою охрану не обращал, в основном они общались с семьей Лаврентия Павловича — женой Ниной Таймуразовной и сыном Серго. По воспоминаниям Ивана Алексеевича, у Берии было примерно сто человек охраны — три поста на даче и один — в городе.
Вот что вспоминает Иван Малиновский про график работы Лаврентия Берия:
График у Берии был своеобразный: работал по ночам, спать ложился под утро и мог отдыхать иногда до обеда. Как-то я не удержался, спросил у Саркисова: «Рафаэль Семенович, почему такой режим?» Он лишь глазами на меня стрельнул: «Не твоего ума дело, Малиновский!»
Потом я понял, что все шло от Сталина, тот завел эти правила. Видимо, Иосифу Виссарионовичу было так удобнее. Привычка старого подпольщика...
Обычно Лаврентий Павлович уезжал из особняка на Качалова часа в три-четыре дня и возвращался очень поздно. Заседания в Кремле нередко начинались в полночь, засиживались подолгу.
Вместе с Берией досталось и его охране. Иван Алексеевич рассказывает, что в день ареста Берии он, как и другие ребята, оказался в тюремных застенках, а потом и вовсе был выслан из Москвы, снят со службы:
Это было в пятницу, 26 июня 1953 года, через три с половиной месяца после смерти Сталина. В тот день мы находились в Сосновке. Берия, как обычно, уезжал в Москву после полудня.… Ближе к вечеру приехал начальник 1-го отдела 9-го управления МВД СССР, которому мы подчинялись. С ним был взвод солдат. Полковник Васильев лично сменил охрану на всех постах. Это выглядело странным. Нам приказали сдать оружие — и пистолеты, и автоматы с запасными рожками. Собрали в дежурном помещении, сказали: «Отдыхайте пока». А какой тут отдых? Было понятно: что-то происходит, но никаких объяснений никто не давал. Связь к тому времени уже не работала — ни городская, ни правительственная. Так и просидели в неопределенности до четырех часов ночи. Потом за нами пришел автобус. Говорят: вас вызывают в ЦК партии, нужно дать показания. А когда проезжали по площади Дзержинского, неожиданно свернули в Фуркасовский переулок, а оттуда — прямиком во внутренний двор Лубянки. И сразу в тюрьму… Руки назад, выходить по одному...
Ну, думаю, все, приплыли.
Иван Малиновский рассказывает, что было дальше. А дальше — тщательно обыскали, переодели в робу, посадили в одиночную камеру, где даже унитаза или дырки в полу не было, спать по ночам не давали, стучали сапогом в железную дверь. Свет не выключали сутками, кормили плохо, на обед приносили два засохших куска хлеба и миску похлебки из гороха или чечевицы. А потом отпустили, взяли подписку о неразглашении. Мол, если станут спрашивать, где были, отвечайте, что находились в служебной командировке.
Информация о том, что произошло, просачивалась по капле. Позже выяснилось, что Хрущёв заранее готовил арест Берии, подговорил военных, начиная с маршала Жукова. Была дана команда: «Приходить с огоньком». Иначе говоря, с оружием.
Есть у Ивана Алексеевича и версия о судьбе самого Берии:
Знакомый начальник караула в бункере штаба Московского военного округа на улице Полины Осипенко потом рассказывал мне, будто бы Берия сидел у них под усиленной охраной, пока решались формальности с его арестом. Может, так и было, но я до сих пор считаю, что Лаврентия Павловича казнили в день задержания, а документы суда сфабриковали задним числом, лишь бы придать видимость законности.
Фото: Иван Малиновский в молодости /фото: Российская газета.
«Строго говоря, мы выполняли служебные обязанности и не заслуживали наказания, — говорит Иван Малиновский. — Тем не менее нашу команду расформировали, одних сослали в Казань, других — в Рязань. Я попал в Иваново. Поселили меня в общежитие, отправили в архив — разбирать бумажки да пыль глотать. Вел картотеку: кто в плену немецком сидел, кто шпионом оказался...
Два месяца вытерпел, потом плюнул, сел в поезд и отправился в Москву. Пришел в управление кадров на Лубянке и заявил, что больше в Иваново не вернусь. Там командовал полковник Кудряков, начал грозить: „Мы тебя посадим“. Отвечаю ему: „Да я уже сидел, не пугайте!“
В какой-то момент меня даже хотели сделать регулировщиком движения на улице. Выдать полосатую палочку и — вперед. Представляете, что за унижение? Собрался уволиться из органов, но потом сдержался, не стал рубить сплеча. Устроился сначала в так называемую спецчасть Министерства высшего образования СССР, потом в Кунцевском и Киевском районах Москвы отвечал за отбор пригодных для работы в КГБ ребят».
Иван Алексеевич сожалеет, что у его бывшего начальника — Лаврентия Берии — нет могилы, куда можно было бы принести цветы. К Сталину также относится хорошо: «Лично мне ни Сталин, ни Берия ничего плохого не сделали. А хорошее — было. Вообще ни на кого зла не держу. Если копить ненависть, долго не проживешь. А я, видите, сумел...»
Читать далее →
Как попал в охрану к Берии
Особняк Берии на Малой Никитской
Иван Малиновский рассказывает, что в 1940 году, едва ему исполнилось 18 лет и закончилась финская война, начинается его служба: сначала едет в Томск, потом уезжает в Москву на учебу в школе младших командиров НКВД. Отучился полгода, а тут началась война. Его направили во 2-ю мотострелковую дивизию особого назначения войск НКВД, где Иван Малиновский прослужил до конца войны. В 1946 году окончил школу особого назначения НКВД. Незадолго до выпуска его как раз и отобрали в личную охрану Берии, вот как это вспоминает сам Иван Алексеевич:
Накануне выпуска в марте 1946-го Борис Борев, старший моей группы, сказал, чтобы я зашел в кабинет начальника школы. Там сидел полковник госбезопасности, которого я прежде никогда не видел. Представился ему, отдал честь. Все строго по уставу. В ответ услышал: «Саркисов». А я, честно говоря, и понятия не имел, кто это.
Лишь потом узнал: начальник личной охраны Берии...
Полковник задал мне несколько вопросов, затем обратился к начальнику школы Ягодкину: «Беру его». [Не объяснил, куда едем] Посадил в машину и отвез в особняк на улице Качалова, сейчас это Малая Никитская. Мне выделили кровать в комнате с другими офицерами, выдали пачку инструкций с грифом «Для служебного пользования» и сказали: «Сиди, читай». Тут я уже догадался, куда попал. Не дурак! Через две недели отправили на дачу в Сосновку, где жила семья Берии.
Пока не пройдешь весь инструктаж, к Берии близко не подпускали. Порядки были строгие. Охраняемый особого внимания на свою охрану не обращал, в основном они общались с семьей Лаврентия Павловича — женой Ниной Таймуразовной и сыном Серго. По воспоминаниям Ивана Алексеевича, у Берии было примерно сто человек охраны — три поста на даче и один — в городе.
Неправильный образ жизни, неправильный...
Вот что вспоминает Иван Малиновский про график работы Лаврентия Берия:
График у Берии был своеобразный: работал по ночам, спать ложился под утро и мог отдыхать иногда до обеда. Как-то я не удержался, спросил у Саркисова: «Рафаэль Семенович, почему такой режим?» Он лишь глазами на меня стрельнул: «Не твоего ума дело, Малиновский!»
Потом я понял, что все шло от Сталина, тот завел эти правила. Видимо, Иосифу Виссарионовичу было так удобнее. Привычка старого подпольщика...
Обычно Лаврентий Павлович уезжал из особняка на Качалова часа в три-четыре дня и возвращался очень поздно. Заседания в Кремле нередко начинались в полночь, засиживались подолгу.
Арест наркома
Вместе с Берией досталось и его охране. Иван Алексеевич рассказывает, что в день ареста Берии он, как и другие ребята, оказался в тюремных застенках, а потом и вовсе был выслан из Москвы, снят со службы:
Это было в пятницу, 26 июня 1953 года, через три с половиной месяца после смерти Сталина. В тот день мы находились в Сосновке. Берия, как обычно, уезжал в Москву после полудня.… Ближе к вечеру приехал начальник 1-го отдела 9-го управления МВД СССР, которому мы подчинялись. С ним был взвод солдат. Полковник Васильев лично сменил охрану на всех постах. Это выглядело странным. Нам приказали сдать оружие — и пистолеты, и автоматы с запасными рожками. Собрали в дежурном помещении, сказали: «Отдыхайте пока». А какой тут отдых? Было понятно: что-то происходит, но никаких объяснений никто не давал. Связь к тому времени уже не работала — ни городская, ни правительственная. Так и просидели в неопределенности до четырех часов ночи. Потом за нами пришел автобус. Говорят: вас вызывают в ЦК партии, нужно дать показания. А когда проезжали по площади Дзержинского, неожиданно свернули в Фуркасовский переулок, а оттуда — прямиком во внутренний двор Лубянки. И сразу в тюрьму… Руки назад, выходить по одному...
Ну, думаю, все, приплыли.
Если скажут где был — говори «в командировке»
Иван Малиновский рассказывает, что было дальше. А дальше — тщательно обыскали, переодели в робу, посадили в одиночную камеру, где даже унитаза или дырки в полу не было, спать по ночам не давали, стучали сапогом в железную дверь. Свет не выключали сутками, кормили плохо, на обед приносили два засохших куска хлеба и миску похлебки из гороха или чечевицы. А потом отпустили, взяли подписку о неразглашении. Мол, если станут спрашивать, где были, отвечайте, что находились в служебной командировке.
«Наказания мы не заслуживали...»
Информация о том, что произошло, просачивалась по капле. Позже выяснилось, что Хрущёв заранее готовил арест Берии, подговорил военных, начиная с маршала Жукова. Была дана команда: «Приходить с огоньком». Иначе говоря, с оружием.
Есть у Ивана Алексеевича и версия о судьбе самого Берии:
Знакомый начальник караула в бункере штаба Московского военного округа на улице Полины Осипенко потом рассказывал мне, будто бы Берия сидел у них под усиленной охраной, пока решались формальности с его арестом. Может, так и было, но я до сих пор считаю, что Лаврентия Павловича казнили в день задержания, а документы суда сфабриковали задним числом, лишь бы придать видимость законности.
Фото: Иван Малиновский в молодости /фото: Российская газета.
«Строго говоря, мы выполняли служебные обязанности и не заслуживали наказания, — говорит Иван Малиновский. — Тем не менее нашу команду расформировали, одних сослали в Казань, других — в Рязань. Я попал в Иваново. Поселили меня в общежитие, отправили в архив — разбирать бумажки да пыль глотать. Вел картотеку: кто в плену немецком сидел, кто шпионом оказался...
Два месяца вытерпел, потом плюнул, сел в поезд и отправился в Москву. Пришел в управление кадров на Лубянке и заявил, что больше в Иваново не вернусь. Там командовал полковник Кудряков, начал грозить: „Мы тебя посадим“. Отвечаю ему: „Да я уже сидел, не пугайте!“
В какой-то момент меня даже хотели сделать регулировщиком движения на улице. Выдать полосатую палочку и — вперед. Представляете, что за унижение? Собрался уволиться из органов, но потом сдержался, не стал рубить сплеча. Устроился сначала в так называемую спецчасть Министерства высшего образования СССР, потом в Кунцевском и Киевском районах Москвы отвечал за отбор пригодных для работы в КГБ ребят».
Иван Алексеевич сожалеет, что у его бывшего начальника — Лаврентия Берии — нет могилы, куда можно было бы принести цветы. К Сталину также относится хорошо: «Лично мне ни Сталин, ни Берия ничего плохого не сделали. А хорошее — было. Вообще ни на кого зла не держу. Если копить ненависть, долго не проживешь. А я, видите, сумел...»
Читать далее →