Из первых уст: путешествие в белорусскую зону отчуждения

На протяжении 32 лет это была совершенно закрытая территория, доступ куда имели только ученые и пограничники. Лишь в конце 2018 года в белорусской зоне отчуждения появились первые туристы. Полесский радиационно-экологический заповедник предложил несколько экскурсионных маршрутов по отселенным деревням, где время замерло в мае 1986-го. 

Как спланировать поездку

Просто так приехать и попасть в зону отчуждения не получится. Поездку желательно планировать за две недели. Для начала надо ознакомиться с маршрутами на сайте заповедника и там же заполнить заявку на посещение, указав персональные данные, желаемую дату экскурсии, номер маршрута и количество туристов. К заявке прилагаются скрины паспортов. Далее ваш запрос будет рассматриваться в Департаменте по ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС (срок принятия решения — до 10—15 дней).
Поскольку экскурсии начинаются утром, а путь из Минска далекий, желательно выехать с вечера и заночевать в одной из ближайших гостиниц. В Хойниках двухместный номер обойдется в 65 рублей. Правда, во время нашей командировки все места были заняты, и мы останавливались в мозырской «Припяти» (88 рублей на двоих с включенным завтраком).
Для группы численностью до 10 человек семичасовая экскурсия по заповеднику обойдется в 347 рублей. А что если группы как таковой нет и вы хотите попасть в заповедник один или вдвоем? Тогда те же 347 рублей. Это экономически обоснованный тариф, в который включены зарплата экскурсовода, водителя уазика и топливо (катать по брошенным деревням вас будут на протяжении семи часов).

Как вариант, можно обратиться в одну из турфирм, которая занимается организацией поездок в белорусскую зону отчуждения. Вас запишут в ближайшую группу. По цене выйдет где-то 120 рублей на человека.

Погонное

Более диких и безлюдных мест в Беларуси просто не существует. Площадь заповедника превышает 200 000 гектаров, что в шесть раз больше площади Минска. В 1986 году на этой территории насчитывалось 92 деревни, где проживали 22 тысячи человек. Сейчас после окончания рабочего дня, когда сотрудники заповедника разъезжаются по домам, остается лишь охрана и ученые-вахтовики, несущие дежурство на станции «Масаны». И ни единой живой души на десятки километров.

В этой поездке нас сопровождает Алексей Казаков, заведующий сектором информационного обеспечения заповедника. Пока мы движемся от КПП «Бабчин» до заброшенной деревни Погонное, Алексей рассказывает, как до аварии в здешних местах кипела жизнь.
— Во многих деревнях были свои школы. По Припяти ходили скоростные теплоходы «Ракета». Местным жителям порой было проще добраться до Киева, чем до Гомеля, — говорит собеседник. — А жили люди небедно, особенно в Погонном. Один из наших водителей рассказывал, что в обычную деревню можно было приехать на танцы на «Восходе». А в Погонном у девушек котировались парни исключительно на «Явах» и «Ижах».

Деревня Погонное была довольно большой — до аварии проживало более 1000 человек. Здесь находилась администрация местного совхоза «Победа социализма», работала молочно-товарная ферма, хлебозавод, Дом культуры, школа, почта, столовая, несколько магазинов, сельская больница. У совхоза даже был собственный аэродром для распыления удобрений.
Судя по карте, мы находимся в центре деревни, а такое чувство, будто стоим в глухом лесу, сквозь заросли которого едва проглядывают силуэты давно опустевших зданий. Медленно, но верно природа поглощает и растворяет в себе следы людской цивилизации.
— Пока крыша цела, дом стоит. Но стоит ей прохудиться… Пройдет еще лет 10, и многие дома сами собой разрушатся почти до основания, — говорит Алексей.

Основу деревни составляли обычные деревянные дома. Рядовая застройка была дополнена несколькими кирпичными двухэтажками. Заходим в одну из них. Это бывший Дом культуры.

Опустевший актовый зал. Когда-то здесь крутили кино, а по вечерам были танцы. Может, в этих стенах успели прозвучать даже ABBA и Modern Talking, ведь с началом перестройки цензура в СССР несколько ослабла и на танцплощадки повсеместно стали проникать ритмы западной эстрады. Сколько же теплых и романтичных воспоминаний должно быть связано с этим местом у бывших жителей Погонного.

Сегодня сцена актового зала превратилась в фотозону со старыми плакатами. Позади советских лозунгов — большой знак радиации на стене (весьма спорная, на наш взгляд, идея от минской турфирмы).






Еще одно двухэтажное здание, судя по всему, служило администрацией совхоза. Здесь мы обнаружили план землеустройства, путевки на вывоз продукции, памятки комбайнера, какую-то полуистлевшую документацию. И опять плакаты, лозунги, портреты Ленина. «Достойно встретим XXVII съезд КПСС!»











И снова это странное чувство. Идешь по лесу — и вдруг в 10 метрах перед тобой вырастает большое обшарпанное здание с разбитыми окнами. Так сейчас выглядит бывшая сельская школа.







Предназначение некоторых классов все еще угадывается. Вот на стенах портреты Горького и Шолохова — здесь изучали русскую литературу. Вот какие-то измерительные приборы — кабинет физики.

Здесь нас ждала загадка из 1986-го. Среди реквизита в кабинете физики на глаза попались небольшие коробочки, напоминающие старые дисковые телефоны, только вместо цифр в прорезях для пальца находились буквы (причем расположенные в странной последовательности не по алфавиту: «К», «М», «З», «Д», «Ж», «Н» и т. д.), а цифры нарисованы на корпусе за пределами диска. У нас, школьников 1990-х, таких девайсов точно не было. Что же это и для чего было нужно? Мы так и не поняли, даже Google не выручил.

Позже, вернувшись в Минск, мы разместили фото находки в соцсетях и попросили читателей помочь с разгадкой. Версий было немало, мы выбрали наиболее правдоподобные.

Здорово, что такие системы контроля знаний когда-то работали. И заметьте, это не столица и даже не город районного значения. Обычная сельская школа в глуши, 1986 год.

Оревичи

Деревня Оревичи известна со времен Великого Княжества Литовского. До аварии это был центр одноименного колхоза. Здесь жили полтысячи человек. Действовала школа, клуб, библиотека, детский сад, отделение связи, магазин, аптека, столовая.









В одной из сельских хат на стене сохранился отрывной календарь с датой 3 мая 1986 года. Была суббота — последний день, когда неизвестная нам семья ночевала в своем доме. Деревню отселили 4 мая, на Пасху.

— Когда шла эвакуация, люди брали с собой очень мало вещей. Деньги, паспорта. Предполагалось, что все это ненадолго, неделя-две, месяц, а там все наладится. По крайней мере, так было сказано, — говорит Алексей. — После в тридцатикилометровую зону можно было попасть по пропускам, чтобы забрать какие-то личные вещи. Конечно, такие вещи, как мотоцикл или автомобиль, вывозить запрещалось. Но люди получали компенсацию деньгами по госпрограмме.
Бывшие жители и сейчас возвращаются в свои дома. Раз в год, на Радуницу. Это традиция: сначала помянуть предков на сельском кладбище, затем прийти в родную школу, зайти в дом, где прошло детство, молодость, погрустить…

Красноселье

Далее мы пробираемся к деревне Красноселье. Судя по всему, здесь не было особой социальной инфраструктуры, только жилые дома. Но рядом действовала пристань и паромная переправа, соединяющая Красноселье с деревней Довляды на противоположном берегу Припяти.

Ржавое судно, распластавшееся на суше, — не что иное, как буксир, приводивший в движение паромную платформу. Когда-то давно этот трудяга мотался по несколько раз в день между берегами, объединял разделенных рекой людей, связывал их судьбы. А теперь к нему водят экскурсии. Старичок не забыт.

Солнечный

Единственное место в белорусской зоне отчуждения, где можно посмотреть заброшенные четырехэтажные дома. Наш проводник рассказывает, что Солнечный создавался в середине 1980-х как образец «деревни будущего». Рядом строился крупный животноводческий комплекс. Молодых специалистов приглашали со всей страны, давали работу и бесплатное жилье в новых многоквартирных домах. В Солнечном была своя школа, торговый центр, заканчивали строить Дом культуры, которому позавидовал бы любой белорусский райцентр.









Внутри жилых домов не осталось практически ничего, отслоились обои, обсыпалась штукатурка. Зрелище грустное. Но это лишь на первый взгляд кажется, что квартиры полностью выпотрошены. Осмотревшись, среди хлама и мусора начинаешь замечать мелкие детали, совсем нехарактерные для наших дней. Они словно ниточки в прошлое, потянув за которые, кажется, что вот-вот узнаешь какую-то тайну. Обрывки фотопленки и диафильмов, школьный ранец с застежкой-катафотом, перчаточная кукла, старые газеты под обоями, сандалик. Пытаешься представить, как жили здесь люди, каким был их повседневный быт.



Вдруг одернешься. Как-то неловко расхаживать по чужим квартирам. Опустевшие, они будто все еще хранят связь с прежними хозяевами. Судьба этих людей могла сложиться трагично. Хочется быстрее выбраться на улицу.

Что не покажут туристам

Во время командировки нам удалось посмотреть еще несколько объектов, которые не входят в туристические маршруты из-за повышенного уровня радиации. Это, например, деревня Радин, которая также была отселена 4—5 мая 1986-го. До чернобыльской беды здесь проживало 445 человек.





Колхозы жили пятилетками, но этим планам не суждено было сбыться.

А школьные доски превратились в подобие чата, где бывшие местные жители, временами попадающие в родные места, оставляют друг другу послания.



А это уже деревня Залесье. На деревянном срубе с провалившейся крышей сохранились вывески клуба и сберегательной кассы. Чуть дальше в зарослях скрывается здание двухэтажной школы.



Во время войны фашисты сожгли в Залесье 110 домов, но люди вернулись и возродили деревню. Катастрофу 1986 года Залесье пережить уже не смогло.

О трагедии военных лет напоминает обелиск. Кстати, в белорусской зоне отчуждения вы не найдете обветшавших памятников времен ВОВ. Все мемориальные знаки поддерживаются в должном состоянии сотрудниками заповедника.

По-своему интересный объект — железнодорожная линия Чернигов — Овруч, которая не используется в системе БЖД. Тем не менее поезда по ней курсируют, в том числе служебные электрички из Славутича в Чернобыль. Так вышло, что после развала СССР участок линии протяженностью около 15 км оказался на территории Брагинского района Беларуси. Украина взяла в аренду этот отрезок и занимается его обслуживанием.
Возле уже несуществующей станции Посудово сохранились два брошенных локомотива. Один из них — чехословацкий маневровый тепловоз ЧМЭ2 мощностью 750 лошадиных сил. Данный образец железнодорожной техники выпускался с 1957 по 1965 год. Конкретно этот экземпляр был произведен в 1963 году и относился к черниговскому моторвагонному депо, а брошен был в 1987-м.

Свое последнее пристанище здесь нашли еще два локомотива серии ТЭ3, произведенные в Луганске в 1962 и 1967 годах. До начала 1970-х тепловозы этой серии были основной тягловой силой на железных дорогах СССР.

Почему эти локомотивы оказались именно здесь, использовались ли они для вывоза людей с пострадавших территорий или в целях ликвидации последствий аварии — выяснить так и не удалось.
В «Одноклассниках» бывшие местные жители с душевной теплотой вспоминают Посудово. Как с этой самой станции ездили на Янов за покупками, а самым ожидаемым событием был приезд вагона-клуба. Сколько же времени утекло.

Природа

Метрах в 20 от машины из кустов выскакивает куница, на секунду замирает, оценивая опасность, и также стремительно теряется из вида. Через какое-то время впереди на дороге маячит еще кто-то мохнатый. Подъехали чуть ближе — енотовидная собака. Стоило свернуть на лесную тропу, как обратили в бегство стаю куропаток. Три десятилетия без вмешательства человека дают о себе знать.
Во время экскурсии вам будут много рассказывать о здешней природе. Например, быть может, вы не знали, что в белорусской зоне отчуждения обитают зубры. В 1996 году из Беловежской пущи сюда завезли 16 особей. Животные находятся на вольном выпасе, а с ноября по март приходят к людям на подкормку. Сейчас в заповеднике уже более 160 зубров. Зимой их можно увидеть в питомнике — этот пункт включен в экскурсионный маршрут.

Еще одни удивительные обитатели заповедника — лошади Пржевальского. В 2007 году они проникли на территорию Беларуси из украинской зоны отчуждения, куда были завезены в конце 1990-х. Дикий табун обитает на заросших сельхозугодьях в пойме Припяти и ее притоков, ученые фиксируют стоянки лошадей в пустующих коровниках и ангарах сельхозтехники.
А вообще, разного зверья и птиц здесь много, в том числе представителей Красной книги. Орлан-белохвост, большой и малый подорлики, орешниковая соня, рысь. Совершенно вольготно в отсутствие суетливых двуногих чувствует себя популяция болотной черепахи.

Какая здесь радиация?

В мае 1986 года на всей территории 30-километровой зоны мощность дозы гамма-излучения превышала 5000 мкР/ч. В некоторых населенных пунктах дозиметры показывали 50 000 и 100 000 мкР/ч. Сейчас такого фона, конечно же, нет.
— Это следствие радиоактивного распада и дезактивации территории, которая была проведена после аварии. Здесь менялся асфальт, местами срезался верхний слой грунта, — объясняет Алексей Казаков. — На КПП «Бабчин», через который мы въезжали в зону, сейчас 50—55 мкР/ч (при естественном фоне 15—20 мкР/ч). В Погонном фон не превышает 100 мкР/ч, где-то может быть чуть больше. А вообще, все маршруты составлены таким образом, чтобы исключить загрязненные участки. Этот вопрос многих волнует. Не вдаваясь в расчеты, скажу так: по воздействию радиации на организм один день в заповеднике сопоставим с двумя часами полета на самолете.
В каждой туристической группе есть дозиметр, работающий в режиме измерения накопленной дозы за время пребывания. А по окончании экскурсии все посетители заповедника проходят обязательный радиационный контроль.
Стоит сказать, что радиация накрыла территорию неравномерно. Есть места, где и сегодня фон превышает 10 000 мкР/ч. Это мы к тому, что пытаться ехать сюда нелегально и блуждать по лесам в поисках приключений — вообще не лучшая идея. Небезопасно, да и дорого. Штрафы за незаконное проникновение в 30-километровую зону, в отличие от Украины, в Беларуси немалые.


Николай Градюшко, Максим Тарналицкий
Читать далее →