Правила жизни терских карел

Больше века назад на малозаселенных берегах Терского берега выросла карельская деревня с мелодичным названием Колвица. Мигранты из Северной Карелии в поисках новых земель и промыслов рискнули забраться в мир таежных лесов, ледяных озер, мерзлых скал и скупого лета. В итоге колвицкие карелы прожили в изоляции от мира 70 лет. 

Область расселения карел не ограничивалась Карелией. Веками энергичный и трудолюбивый лесной народ проникал все дальше на Север, оттесняя саамов. Карельские морские пираты, состоя на службе у новгородцев, грабили в Средние века побережье Норвегии, вселяя ужас в рыбаков и лопарей. И именно карелы основали первые колонии на юге Кольского полуострова. Впрочем, из-за давления православной церкви им не суждено было процветать. Новая волна поселенцев закрепилась в Арктике только в конце XIX века. Так появилось село Колвица, которое превратилась в самую зажиточную деревню на Терском берегу.

Колвицкая губа была известна как промысловое место, где добывали рыбу, а в XVI–XVII веках — дефицитную соль. На солеварение наложил свою руку Кандалакшский (Соловецкий) монастырь, который прибрал к рукам огромные пространства Терского берега. Впрочем, производство обанкротилось, но пустующие территории занимать все равно было нельзя. Так что колония карелов появилась вопреки царскому правительству — чиновники в Кандалакше еще долго запрещали поселенцам пользоваться землями и рыбными тонями, числящимися за церковью. 

Тем не менее поселенцы обзавелись хозяйством и скотом: коровами, овцами, лошадьми и оленями. Лугов не хватало, но они косили сено на болотах. Более мягкий, чем на Мурмане, климат дал шанс выращивать картошку. Кормил и лес, где водились медведи, олени, лоси и множество птиц. Росомах карелы били ради шкур. Реки Колвица и Умба кишели семгой, нерпой и кумжой, а Колвиц-озеро и Канозеро — гольцом и сигами.

Колвица жила на самообеспечении. Обувь и одежду карелы еще долго делали себе из оленьих шкур. Но муку и соль приходилось покупать у приходящих по морю архангельских спекулянтов. Но затем в Колвице появилось и свое купечество, да и сами колонисты стали плавать в Архангельск, чтобы выменивать семгу на товары. Так, одна карельская женщина отправилась в город, чтобы привезти себе на утлой лодке… кровать. 

В 1916 году здесь жили 215 человек. Правда, школу там так и не открыли. По воспоминаниям исследователя Рудольфа Якобсона, «дома новые, все горожены заборами; везде чистота и порядок; население трезвое, трудолюбивое». 

Колвицкие карелы, как настоящие северяне, брались за любое дело, чтобы обеспечить достаток своим семьям. Так, они добывали жемчуг в реках Умба и Муна. На лов шли в начале июня, дожидаясь спада уровня воды. Жемчуг на Терском берегу не был в изобилии, а качество его — посредственное. Однако определенный доход промысловики с него имели, выручая за лето по 200–500 руб. в ценах на 1910 год. В то же время оленья туша стоила 6–8 руб., пуд (16 кг) семги — 4 руб. 30 коп., куль ржаной муки — 11 руб., фунт (0,45 кг) пшена — 6 руб., фунт гороха — 6 руб., фунт норвежского сахара — 12 руб., почти столько же стоил и фунт керосина — 11 руб. (данные из работы «Статистическое исследование Мурмана. Том 2». С. 11–12). 

Русский скупщик в Кандалакше приобретал добычу по низким расценкам. Как отмечает документалист Владимир Визе, «несмотря на выгоду этого промысла, коренные жители страны — лопари — совершенно не занимаются им, а русские только в весьма редких случаях». 

Мало кто помнит, но в российской Лапландии оленеводами были не только коми-ижемцы и саамы, но и карелы. В Колвице поселенцы держали сотни оленей, порой до 600 голов, — без этих рогатых животных было трудно передвигаться по снегу. «Зимой олени возили груз, а летом они паслись. Все же зимой возили. И сено с болот. Лошадь не пройдет по снегу» (слова колвицкой жительницы Алевтины Горской). Карелы ездили на своенравных оленях ловить рыбу, а в советские годы — сочетаться браком в загс Кандалакши и за почтой. Пришло в упадок оленеводство к началу 1950-х годов. Кстати, на мясо олени шли только в годы становления Колвицы и во время войн. 

Хаотичная Гражданская война в Кольском уезде не отличалась размахом, но по Колвице она прокатилась лихо. Карелы, как и множество старожилов Лапландии, не поддержали белых: церковное бремя стояло у северян поперек горла. 

Впрочем, высадившиеся войска Антанты и красные ладили друг с другом аж до лета 1918 года. По мере эскалации войны белые и иноземцы угоняли в армию мужчин, создавали концлагеря, сжигали деревни и устраивали расстрелы. 

Колвицкие партизанили вместе с русскими. Им помогали финские добровольцы. Отряд базировался в устье реки Лувеньга. Морозную зиму 1920 года колвицкие семьи пережили в таежных избах, а потом белые ушли.

В 1920-е годы Колвица оказалась в автономной Карелии, как и — парадоксальным образом — преимущественно русская Кандалакша. Потом границы перекроили. Однако колхоз в Колвице носил финское название «Пунайнен Похъела» («Красный Север»). Старофинский язык, на котором говорили в селе, преподавали в школе. «Колвица — карельская деревня; и если кто-то называл ее жителей поморами, обязательно был поправлен: "Мы не поморы, мы карелы". Это сейчас в Колвице не услышишь карельскую речь. Раньше, идя по улице, обязательно слышал от каждого встречного: "Терви — здравствуйте!"», — вспоминала старожилка Валентина Ишутина.  

Культурной автономии положило конец рождение в 1938 году Мурманской области. Развернулась русификация. Когда Сталин в 1940 году захватил часть Финляндии, населенной карелами, то в село пришли репрессии и запрет на использование родного языка. По Заполярью (и Колвице) прокатилась этническая чистка, ее жертвы — 7000 карел, финнов и норвежцев. Даже погибших во Второй мировой войне карел из села записали в «Книгу памяти» как русских. Но в быту финский язык доминировал до 1960-х годов. 

Несмотря на близость порта Кандалакши, через которую проходила и железная дорога, Колвица семь десятилетий была изолирована от Большой земли. Самый простой путь в село лежал по воде. Когда Белое море замерзало, то грузы и пассажиры отправлялись в Колвицу на санях — по льдам. Маршрут был опасен, и не раз сани проваливались под лед, унося в пучину людей. После войны проложили летний лесовозный тракт из Кандалакши — «Тещин язык», непроходимый для легковых машин. Автомобильную дорогу от города в Колвицу принялись делать в 1960-е годы. «Трудно давался каждый метр. Трактористам приходилось снимать с машин кабины, чтобы они не мешали водителю, иначе можно было перевернуться», — вспоминал Петр Пюнненен. Дорога и стала предвестником конца для карельской деревни. 

Порт Кандалакши в советские годы разросся до крупного города — в него стекались охотники за «северным» рублем. Соседство не прошло бесследно для Колвицы. Когда открылась дорога, то в село хлынул поток «туристов». Горожане быстро разорили таежные избушки колвитчан: приходили, ночевали и уходили, оставляя после себя погром, или сжигали дом. «У нас же было так, что никогда не закрывали двери, а сейчас — нет. Двери перестали открытыми оставлять, когда дорогу сделали. Потом стали уже и дачи грабить» (из воспоминаний Галины Беляй). 

Затем в селе появились дачи, а деревенская молодежь в поисках работы потянулась в Кандалакшу. И поселенцы превратились в меньшинство. 

В 1960-е с Колвицей покончили не только как с карельской деревней, но и как с селом. Закрылись магазин, школа, клуб и медицинский пункт, созданная с трудом электростанция. По директиве от чиновников зарезали последних оленей. Как и сотни других деревень, Колвицу объявили неперспективной. Старожилы были вынуждены перебраться в Кандалакшу, чтобы жить одновременно и в городе, и в деревне — уже как на даче. После перестройки карел обязали выкупать свою землю. В наши дни в Колвицу едут туристы: там построили арт-объекты и прогулочную тропу, а художник Валентин Мыздриков создал «Лебедь-камень». В 2014-м деревня отметила 120-летие. Правда, от духа карельского поселения остались одни предания, которые успели записать краеведы для изданной крошечным тиражом книги «Путешествие в Колвицу». Но говорят, что колвицкие старики еще помнят свой язык и легко находят общие темы с финскими путешественниками. 

По материалам книги Г. Александрова, Л. Александровой и А. Горяшко «Путешествие в Колвицу»