Юэн Макгрегор: «Каждая новая роль заставляет меня трястись от страха»
«Когда Дэнни Бойл пригласил в «Пляж» Ди Каприо, я посчитал это предательством. Дэнни защищал свой...
«Когда Дэнни Бойл пригласил в «Пляж» Ди Каприо, я посчитал это предательством. Дэнни защищал свой выбор тем, что после «Титаника» участие Ди Каприо давало гораздо большие выгоды, чем мое. Я-то ведь всего лишь снялся у Бойла в дешевой картине «На игле», которая неожиданно стала хитом. До сих пор считаю, что он был не совсем справедлив по отношению ко мне», — рассказывает актер.
Юэн Макгрегор присоединился к одной из самых популярных в мире франшиз «Звездные войны» 22 года тому назад, вступив в ряды таких голливудских «небожителей», как Харрисон Форд (Хан Соло) и Кэрри Фишер (принцесса Лея). Причем Макгрегору удалось победить на кастинге на роль Оби-Ван Кеноби таких сильных соперников, как Тим Рот, Кеннет Брэна и Джозеф Файнс. С тех пор его одолевали вопросами: когда он снова наденет плащ своего знаменитого героя? И вот свершилось — 50-летний шотландский актер сыграет в сериале «Оби-Ван Кеноби». Новую сагу поручили снимать женщине-режиссеру Деборе Чоу — она участвовала в создании успешного сериала «Мандалорец». Съемки начались совсем недавно, но их пришлось прервать на несколько дней (как и отложить наше интервью с актером) по причине его плохого самочувствия. Буквально агония, в которой Макгрегор, по его признанию, находился, — побочный эффект от второй дозы американской вакцины от ковида, полученной им на днях. «Меня выбило из колеи. Я плакал, реально плакал, так было плохо... Температура под сорок, меня трясло ужасно, я обливался потом...» К счастью, актер пережил неизбежные для многих побочные эффекты и теперь готов с новыми силами участвовать в грандиозных съемках новой эпопеи по мотивам «Звездных войн».
— Юэн, как вам возвращение спустя много лет к своему культовому герою?
— Это для меня очень значимое событие. Наверное, даже более волнительное, чем 22 года тому назад, когда я вступил в эту Галактику. Я стал старше — мне недавно пятьдесят лет стукнуло! Но нахожусь в гораздо лучшей позиции, чем тогда. Могу сказать, что сумел сделать такую карьеру, какую и хотел с самого начала, хотя и участвовал в некоторых больших и глупых проектах. Но важных для меня, хороших и серьезных было больше. Правда, немного маленьких и глупых проектиков в моем резюме тоже имеется. (Смеется.) В любом случае я настоящий счастливчик. Когда впервые пришел на площадку, там было огромное количество людей из съемочной группы, участвовавших в работе над «Мандалорцем». Зашел в гардеробную, увидел все свои бежевые плащи, ремни, сапоги и прямо задохнулся от волнения: «Ох ты боже мой!»
— И снова надо бороду отращивать...
— Да у меня всегда борода, когда я не работаю. Я не очень люблю бриться каждый день. Так что это как раз не проблема. А вот то, что месяцами придется тренироваться с инструкторами и партнерами в битвах на мечах и драках голыми руками, — вот это гораздо серьезнее. И эти два дня, пока меня колбасило от прививки, я с ужасом думал о том, что мне еще предстоит. Хорошо, что ровно через 48 часов вернулся в нормальное состояние. Знаете, в 2012 году сняли серию документальных фильмов о медиках, которые доставляли спасительные вакцины детям с полиомиелитом и другими заболеваниями в самые труднодоступные места планеты. Я участвовал в разработке этой программы и трех маршрутов (в Конго и в Индии) в рамках своей благотворительной миссии при UNICEF. А потом вместе с врачами прошел по этим маршрутам. Чертовски было сложно. Так же, как с американскими вакцинами от ковида, многие из них надо было хранить при низкой температуре — нелегкая задачка в Африке или горах Южной Азии. Помню, как мы карабкались вверх по скалам с портативными холодильниками на спине — чтобы добраться до глухой деревушки в Непале. Безумное, но чертовски красивое испытание... Кто бы мне тогда сказал, что через несколько лет я сам буду ждать вакцины как манны небесной. Потому что хочу нормально работать, сниматься, добраться, наконец, до своих родителей в Шотландии, хочу, чтобы мои дочери жили хотя бы в чуточку менее опасном мире. Снова мечтаю о путешествии на мотоцикле, пускай не вокруг света, все равно куда. Я так соскучился по пыли и ветру, бьющим в лицо на неизведанной еще дороге, когда едешь навстречу самым удивительным местам на планете. Поэтому черт с ними, с побочными эффектами. (Улыбается.)
— Вы конечно же знаете, что, кроме самых преданных фанатов, новые «Звездные войны» с вашим участием не всем пришлись по душе, когда вышли...
— Знаю, конечно. Мое поколение как раз эти фильмы не приняло, потому что мы слишком любили предыдущие, самые первые «Звездные войны», с Алеком Гиннессом в роли Оби-Ван Кеноби. Зрители моего поколения хотели снова почувствовать себя детьми, испытать те же ощущения. А Джордж Лукас решил иначе и увел историю в другом направлении. Не хотел повторяться. Но спустя годы стало понятно, что наша трилогия значила для детей того времени так же много, как в свое время для нас первые фильмы, и даже больше. Понимаете? Мне довелось встречать немало таких молодых людей, и я всякий раз не мог поверить своим ушам! Думал, они шутят, падая мне в ноги. (Смеется.)
— Вас со «Звездными войнами» связывает настоящее родство, я имею в виду вашего дядюшку — актера Дэниса Лоусона, он играл Веджа Антиллеса, пилота повстанцев, в одном из старых фильмов...
— Да, я до сих пор помню, как открыв рот смотрел мальчишкой на своего дядю в «Звездных войнах»... Он, кстати, настоятельно советовал мне отказаться от роли Оби-Ван Кеноби. Говорил, что ему участие в «Звездных войнах» всю карьеру испортило. Но дядюшка меня не переубедил. Чем ближе я подбирался к этой истории, тем сильнее мечтал в ней поучаствовать.
— А потом вас бесконечно спрашивали, когда вернется ваш герой...
— И это меня чертовски бесило. В каждом интервью, которое мне доводилось давать, обязательно был вопрос: «Ходят слухи — это правда?» И мне приходилось вечно врать: «Знаете, тут такое дело, информации пока мало. Я-то, конечно, был бы счастлив сыграть хотя бы еще разок...» И всякий раз это выглядело, словно я публично выпрашиваю у Disney себе работу! (Смеется.) Читать в соцсетях «расследования» в жанре теорий заговора и комментарии типа «Лучше бы они все-таки снова позвали Юэна Макгрегора...» было смешно и унизительно. Не раз закрадывалась мысль, что Disney и впрямь все эти годы может кого-то еще из актеров рассматривать на мою роль. В общем, хорошо, что кота наконец выпустили из мешка. Какое облегчение! Я могу быть практически честным человеком! (Смеется.)
— Сейчас, пока «Оби-Ван Кеноби» только снимается, вас очень хвалят за роль в телесериале «Холстон» — он только что вышел, и вы там действительно совершенно бесподобны. Было где развернуться, учитывая сложную личность этого знаменитого, а теперь сильно подзабытого американского дизайнера Холстона. Безумно талантливый и столь же щедро «одаренный» самыми разными зависимостями, в том числе алкогольной — вам тоже знакомой... Вот интересно, актеру, бросившему пить, помогает его опыт как-то иначе увидеть, лучше понять подобного героя? Или, наоборот, мешает?
— Да, я понимаю таких людей. И не сужу их. Конечно, я знаю, что такое зависимость, ведь сам прошел этот путь много лет тому назад. Ты живешь в полной несознанке, отрицая, что происходит что-то ужасное, разрушающее тебя и всех вокруг. В этом самая главная беда. Холстон ведь каждый вечер приходил в знаменитый клуб «Студия 54» в Нью-Йорке, употреблял там наркотики, в то время как его бизнес катился вниз. А он уверял всех, что у него все отлично, все в полном порядке! «Да я же могу остановиться в любой момент! В чем проблема?» О да, я прекрасно это понимаю.
— Дизайнер начинал свою карьеру как шляпник — это он придумал знаменитую шляпку-таблетку, которую ввела в моду Джеки Кеннеди. На его изделия стояла очередь из самых богатых и знаменитых дам высшего света. А потом Холстон создал уже фешен-империю, дружил с Энди Уорхолом, Лайзой Миннелли, Мартой Грэм, Эльзой Перетти...
— Да, эта история — о человеке безумно творческом и креативном, абсолютно верящем в то, что он делает, в себя и свой талант. Холстон именно поэтому был символом эры диско 70—80-х годов в Америке, в Нью-Йорке. Символом настоящей изысканной роскоши — не только напоказ, а для себя, понимаете? Ему было это необходимо самому — окружать себя роскошью, красивыми и стильными вещами, и не важно, во сколько это может обойтись. Чего стоят одни орхидеи, которые он закупал тысячами для себя и своих изысканных офисов. О Холстоне многие отзываются весьма негативно. О его выходках, приступах ярости, самолюбовании... Неудивительно. Но и до сих пор есть люди, и я с ними встречался, кто хранит ему верность и добрые о нем воспоминания. Например, Лайза Миннелли, его подруга, он шил для нее потрясающие наряды, но главным была их дружба, теплые отношения двух непростых творческих личностей с нелегкой судьбой... Хотя больше всего на свете Холстон любил себя. Ему дико нравилось быть Холстоном... И мне очень понравилось его играть, перевоплотиться в него. (Улыбается.) Хотя мне нравится и Юэн Макгрегор. (Улыбается.)
— Правда, что вы учились шить и кроить для этой роли?
— Ну да. До определенной степени научился. Сам в кадре крою ткань, закалываю ее булавками на модели или манекене и конструирую платья. Это потрясающее искусство. Я одного боялся — руки могут выдать мое неумение, отсутствие практики, опасался, что движения будут выглядеть так, словно мои пальцы не знают, что делают. Поэтому я практиковался и практиковался. И закалывал себя иногда до крови, поскольку не хотел во время драпировки воткнуть булавку в актрису.
— Скажите, а вам тоже нравится быть богатым и знаменитым, как и Холстону?
— Да!
— Такого короткого и честного ответа я не ожидала...
— Но это правда! (Смеется.) Мне нравится. С возрастом постепенно понимаешь, как с этим жить. Если в молодости фокусируешься на славе, думаешь, что популярность — это великая вещь, и жаждешь ее заполучить любым способом, ни к чему хорошему это не приводит. Дорога в никуда. Потому что, просыпаясь по утрам, никогда не будешь чувствовать себя достаточно знаменитым, всегда будет мало. И славы, и денег. В случае, если на это направлены все ваши усилия... Что касается меня, я чувствую себя удовлетворенным. Я научился понимать, что делает меня счастливым — стремление наилучшим образом выполнить свою работу и не чувствовать себя при этом обманщиком или мошенником.
— Известно — уж о процессе съемок и истории «Звездных войн» Джорджа Лукаса написаны целые тома, — что режиссер на съемках использовал столько зеленых экранов, что актерам приходилось большую часть времени играть без декораций вообще. Возможно, эти инновационные тогда технологии тоже оттолкнули фанатов первой трилогии «Звездных войн»...
— Верно. Это было только начало развития полностью цифровых съемок, у нас была камера, прикрепленная толстенным кабелем к массе оборудования, ее практически нельзя было передвигать. В результате мы почти все время были на фоне зеленых экранов, что для актеров страшно занудно и утомительно. Особенно после месяцев тренировок, репетиций и, простите, без обид, диалогов отнюдь не шекспировского уровня. (Улыбается.) Но Джордж, как фанат новых технологий, с его любовью как можно больше и глубже впихнуть их в фильм, хотел полностью контролировать то, что происходит на заднике, на фоне. Никаких декораций или художественного оформления. Сегодня мы снимаем по-другому. Используются самые новейшие технологии, они применялись уже с успехом на съемках «Мандалорца». И я получаю огромное удовольствие от работы, когда детализированные проекции на огромном экране изображают то, что будет происходить в фильме. Актерам это позволяет понимать, где именно они находятся. Больше того, есть возможность вписать в сцену действие: если идет снег — ты окружен и завален этим снегом, если в кабине звездолета — летишь в космосе. Пускай и виртуально, но это совершенно фантастически все меняет, настолько реалистично выглядит.
— Говорят, в начале своей безусловно успешной карьеры вы были весьма самоуверенным и даже нахальным типом...
— (Смеется.) Что уж там, было дело. Демонстрировал порой поразительное самодовольство, граничащее с наглостью и невежеством. Вот пример, который я (как и мои биографы) вряд ли забуду. Позвали меня на обложку журнала Vanity Fair. Ну уж круче для актера не бывает. На съемках фотосессии я потребовал килт и петуха. И на этой обложке я в килте, а в руках держу петуха! Господи, ну что за идиотский видок... А в интервью нахально и беспардонно вещаю о вреде независимых арт-хаусных фильмов. Представляете? Защищая, а вернее, бессознательно обороняясь от нападок за то, что сам, выйдя именно из такого кино, сделал свой выбор в пользу блокбастеров. Как же мне стыдно сейчас за свои слова... Что ж, несмотря на то что я всегда хотел быть стоящим актером, в то же время часть меня мечтала о судьбе рок-звезды. (Смеется.) И иногда, особенно в молодости, эти два желания слегка переплетались.
— Вы там еще и на Леонардо Ди Каприо наезжали. Считается, что вы с ним соперники — после того как Дэнни Бойл, режиссер, вас открывший, отдал роль в большом студийном фильме «Пляж» не вам, а Лео...
— Я посчитал тогда это предательством со стороны Дэнни. И много лет не хотел даже здороваться с ним. Дэнни защищал свой выбор тем, что после «Титаника» участие Ди Каприо давало гораздо большие финансовые возможности, чем мое. Я-то ведь всего лишь снялся у Бойла в дешевой картине «На игле», которая неожиданно стала хитом. До сих пор считаю, что он был не совсем справедлив по отношению ко мне. Ведь я еще до выхода «На игле» бросил учебу в Лондонской школе музыки и драмы в 1994 году ради него — уехал сниматься в его фильме «Неглубокая могила»...
— Но с тех пор вы все-таки помирились с Дэнни Бойлом и даже согласились сняться в сиквеле фильма «На игле» в 2017 году...
— Фильм «Т2 Трейнспоттинг» стал для нас обоих лишь символом этого примирения — в отличие от оригинала, реально оставившего след в истории кино. И мы оба были расстроены, конечно. Но что делать — такова жизнь. Зато я никогда не забуду, как благодаря Дэнни и фильму «На игле» неожиданно оказался на Каннском фестивале — сидел с маленькой дочкой Кларой на коленях во время пресс-конференции. (Смеется.) В любом случае, несмотря на все безумие того времени, у меня всегда была защита — семья, на которую я мог опереться и за кого зацепиться... (Что не помешало актеру в 2017 году расстаться со своей женой Ив Мавракис. Они прожили в браке 22 года и считались одной из самых крепких пар в Голливуде. Однако на съемках третьего сезона сериала «Фарго» у актера завязался роман с партнершей — актрисой Мэри Элизабет Уинстед. И когда папарацци сделали свою работу, предоставив публике доказательства их отношений, Макгрегор объявил о намерении развестись с женой по причине «непримиримых противоречий». Юэну и Ив, к чести их обоих, удалось сохранить дружеские отношения. В 2018 году, получив за «Фарго» безусловно заслуженный «Золотой глобус», Макгрегор поблагодарил по очереди и жену — за то, что «22 года его поддерживала», и Мэри Элизабет Уинстед, «без нее не было бы этого героя». Тем не менее дочери поначалу отказались общаться с отцом. Старшая, Клара, писала в соцсетях нелестные для Макгрегора и его новой возлюбленной тексты, называя, в частности, его подружку «дешевкой» и «дрянью».
В августе прошлого года развод был полностью оформлен. Юэн получил совместную опеку над младшей приемной дочерью. Старшим дочкам больше 18 лет, и они уже не подпадали под этот вечный камень преткновения при разводах. Ив Мавракис получила 14 934 тысячи долларов обеспечения в месяц на младшую дочь и алименты — 35 868 тысяч долларов ежемесячно. Помимо этого бывшие супруги поделили совместно нажитое имущество и счета. Ив имеет право на часть всех гонораров, авторских отчислений и прочих доходов Макгрегора от его прошлых работ в кино и на телевидении, поскольку эти проекты по закону также считаются совместно нажитой собственностью. Старшая дочь актера 25-летняя Клара прошла курс лечения в специальной клинике и делает карьеру в модельном бизнесе и в кино. Юэн продюсировал первую картину, в которой она снялась. Клара, как и ее сестры, сумела найти общий язык с возлюбленной отца и теперь называет Мэри «своей новой семьей», признавая, что вела себя раньше «недостойно» по отношению к ней и отцу.)
— Юэн, вы хорошо умеете оберегать своих близких от внимания общественности — невзирая на все личные перипетии...
— Потому что моя семья и мои дочери значат для меня абсолютно все. Я даже не буду пытаться объяснять и суммировать все свои чувства. Воспитание дочерей — огромная ответственность. И я верю в неприкосновенность частной жизни. Разве я мало отдаю себя на экране, перед камерой зрителям? По-моему, более чем достаточно. И это огромная привилегия. Но все остальное в моей жизни принадлежит только мне.
— Вы хороший отец...
— Я во всем готов поддержать своих детей. Недавно Клара написала сценарий об отце и дочери, основанный во многом на нашей с ней личной истории. Я подумал и решил продюсировать фильм по этому сценарию. Если я принимаю решение, то начинаю работать над ним засучив рукава. Мне не привыкать пробивать проекты на студиях. С тем же «Холстоном» как было — меня попросили участвовать во всех встречах с потенциальными инвесторами на стриминговых каналах и платформах. Мы разыгрывали целое шоу. Передвижной цирк с дрессированной обезьяной. (Улыбается.) Но все нам говорили твердое «нет». Нет убийств, насилия — в наше время такой проект трудновато продать. Пока не пришел на помощь знаменитый и уважаемый шоураннер Райан Мерфи. Но это уже отдельная история.
— Все хорошо, что хорошо кончается. Вас наверняка ждут самые престижные номинации и победы с этой ролью...
— Скажу вам одно — каждая новая роль приводит меня в ужас. Заставляет трястись от страха. За пару недель до начала съемок я превращаюсь в совершенную развалину. Вот оно! Наступил час расплаты! Я точно не смогу это сделать! Я не в состоянии буду это сыграть!
— Серьезно?
— Серьезно. Страх нереальный. Тем не менее перед первым съемочным днем я никогда не сижу дома, не репетирую перед зеркалом. Я предпочитаю опозориться перед камерой! (Смеется.) Честно говоря, я просто лентяй, чего уж там. Но моя лень пока что ни разу меня не подводила! (Смеется.)
Статьи по теме: