«До конца эпидемии лучше не болеть»
Врач-эндокринолог, организатор здравоохранения, основатель Европейской «Школы Здоровья Vita+» Лиана Григорян рассказала о том, что в условиях пандемии ситуация с кадрами ещё обострилась, нагрузка на участковых терапевтов выросла до 40 вызовов в день, а из-за того, что плановая медицинская помощь пока отложена, «лучше до конца эпидемии не болеть».
Беседовал с врачом корреспондент «Настоящего времени».
– Эпидемия коронавируса – это настоящее испытание для системы здравоохранения в любой стране, но особенно для России. Все, что говорилось до этого, – про “оптимизацию”, про то, что многие больницы можно закрыть, а многие, наоборот, надо построить, что какие-то врачи не нужны, а какие-то нужны, – это все были теоретические разговоры. А сейчас прямо в боевых условиях это все проверяется. Что, на ваш взгляд, выясняется во время этой проверки? Была ли эффективной “оптимизация” хотя бы в Москве, как вам кажется?
– На сегодняшний день, к счастью, Россия пока еще не столкнулась с пиком эпидемии. Россия принимает все необходимые меры. В частности, если говорить про Россию, она неоднородная. Есть Москва, и есть все остальные регионы.
– Давайте отдельно про Москву и про все остальные регионы.
– Если говорить про Москву, то здесь все слава богу. На сегодняшний день в целом по России у нас диагностировано с коронавирусом семь с половиной тысяч больных. В самой Москве больше 26 больниц, которые достаточно хорошо оснащены, имеют все необходимые средства. То есть полная готовность, организованы службы телемедицины, организована полностью маршрутизация, структуры и схемы: как, куда, кого направлять. Диагностика проводится достаточно быстро: уже на вторые сутки в Москве есть результат по определению вируса – положительный или отрицательный.
– То есть, по ощущениям, по сравнению с другими странами, даже с США, по скорости развертывания понимания проблемы Москва не отстала?
– Нет, Москва не отстала. Меры, которые приняло правительство, они были своевременные. Я как организатор здравоохранения могу утверждать, что действительно за счет того, что у нас нет такой плотности населения, мы более или менее разбросаны. Россия, она достаточно широкая, поэтому основной удар пришелся на Москву, на столицу, в связи с тем, что у нас здесь международные аэропорты, у нас здесь больший поток туристов.
– Примерно 15-20% проживают целиком в регионе.
– Если [говорить] по распределению вируса, семь с половиной тысяч больных диагностировано, и около шести тысяч – это Москва. А остальные регионы – это либо приезжие граждане, которые вернулись из командировок или отдыха, или это уже разнесенное [заражение] непосредственно из Москвы.
– Адекватна ли медицина количеству людей в регионах, сравнивая с вызовом, который сейчас есть, или там все плачевно?
– Есть Москва, где все хорошо, где есть организация администрации – это управление, это Министерство здравоохранения. То есть все успешные и продвинутые организаторы здравоохранения работают в Москве. Естественно, там полный порядок, потому что близка власть – это частые проверки, более тотальный контроль, что инициирует такие условия, которые создаются и управляются.
В регионах вопрос не в финансировании, а именно в кадровом ресурсе. Там достаточно низкий уровень управленцев. Даже если говорить про частные какие-то больницы, где сейчас возникают уже проблемы с обеспечением медицинского персонала средствами самозащиты, изделиями индивидуальной защиты, – это не только маски, это костюмы, защитные очки, это и медикаменты, несмотря на то, что коечный фонд у нас сохранился в отличие от Европы и других стран. Модернизация наш коечный фонд не сильно затронула. У нас достаточно коек по России для того, чтобы госпитализировать и лечить пациентов. Но у нас в регионах недостаточно, я считаю, кадрового ресурса. Это дефицит не только врачебных кадров, еще и недостаточно грамотных администраторов в регионах.
– А как так вышло? Они туда не едут, они туда не возвращаются, там плохие институты, там маленькие зарплаты? Что случилось с регионами?
– Нет, всем известно, что Москва – город возможностей. Здесь больше предприятий, здесь централизованы и локализованы штаб-квартиры практически всех компаний. Что-то имеется в культурной столице, Санкт-Петербурге. В основном это два города, которые поглощают, – Москва и Санкт-Петербург. И успешная молодежь не хочет оставаться в регионах. У всех есть большая мечта жить в Москве, развиваться, потому что это и будущее для детей. Это не только какие-то школы и образовательные высшие учреждения, но и возможность трудоустройства. В Москве, конечно, зарплаты гораздо выше, и социальный уровень граждан тоже гораздо выше.
– Санкт-Петербург, онечно, город с меньшим бюджетом, чем Москва, но все-таки как-никак родина президента. У нас сейчас там лежит коллега – корреспондент “Медиазоны” Саша Богино. Она постит фотографии своей палаты из госпиталя для ветеранов войн, не последнего госпиталя. Там в инфекционных палатах есть тараканы. То есть можно себе представить, что если такое в Санкт-Петербурге, то в каком-нибудь другом городе с еще меньшим бюджетом совсем нехорошо. Или это исключительная ситуация? Как тратят бюджеты люди на местах?
– Я вам говорю, что бюджеты выделяются всем. Я сама когда-то руководила маленьким учреждением – маленькой поликлиникой в Московской области. Потом руководила большим учреждением в Москве. Вопрос в том, что на местах, не буду называть конкретные проблемы, но это в большей степени либо неграмотное распределение приоритетов – нерационально расходуются [средства]. Либо вопросы коррупции.
Если грамотный организатор здравоохранения, есть возможность планирования бюджета, [возможность] включать учреждение в определенные президентские и федеральные программы по развитию. Это не только оборудование, это и ремонт, и строительство новых [зданий].
Мы находимся в Московской области, и у нас в Пушкино – это 18 километров от Москвы, рукой подать – за 20 минут можно доехать до центра Москвы. У нас по Московской области есть учреждения, которые являются достаточно серьезными, не уступающими мировым стандартам. И с оснащением, и с базой достаточно грамотных специалистов. Но и есть учреждения, которые разваливаются. Это проблема именно организаторов.
Я на днях в сетях размещала пост о том, что наши врачи не защищены. Я работаю в двух разных структурах на одной территории. В одной все замечательно: проводится весь инструктаж, обучение персонала, полное обеспечение. А в другом учреждении, которое находится через улицу, имеются такие проблемы. И я знаю, почему в большей степени эти проблемы наступают.
Вот Москва уже столкнулась с этой бедой, в больницах в стационаре, где койки были переведены на инфекционное [отделение], они практически на 80% уже заняты. Это не последние койки, есть резервные, которые разворачиваются по мере потребностей. Если взять Московскую область, 500 человек заболело, из них 8 умерло – несерьезное какое-то отношение. Организаторы здравоохранения воспринимают это как обычную вспышку сезонного вируса. И, не столкнувшись с проблемами, они не хотят ее видеть.
– Эти организаторы здравоохранения, они люди с образованием? Или это тот пример менеджеров, которые призваны были: вот бюджет – руководи. И чем он занимался в жизни до этого – неважно. Знаете, у нас бывшие руководители ФСИН становятся, например, директорами фармацевтических заводов. Такие примеры есть.
– Нет, они все с медицинским образованием, но давно уже ушли в организаторы, в менеджеры и управленцы. И больше являются экономистами. Я думаю, это мое предположение, но, судя по анализу, который я вижу и делаю, – как они распределяют свои финансовые средства – они отчитываются, что у них есть все эти изделия медназначения. Возможно, они ждут, когда будет какой-то пик, – тогда будут их раздавать.
– Это такая привычка: подождем черный день, он еще не наступил. У людей есть своеобразный опыт, их трудно за это ругать. Врачи иногда жалуются, как случилось в Научно-исследовательском институте Бурденко, там врач пожаловался, что одним термометром меряют температуру несколько врачей. Его вызвали в прокуратуру, хотя в центре говорят, что он не прав и все придумал. Когда врачи жалуются, они паникуют, или у них есть для этого основания, на ваш взгляд? По тем жалобам, которые известны на сегодняшний день. И есть ли какие-то вопиющие случаи, в которых, на ваш взгляд, очевидно, что врачи правы?
– Нет, врачи очевидно правы. Предположим, да, у нас нет такой вспышки в Московской области, но у нас есть люди, которые находятся на самоизоляции, карантине. Это те люди, которые контактировали с больными COVID-19. И врачей направляют на динамическое наблюдение без средств специальной защиты. То есть некоторые врачи сами себе покупают комбинезоны, сами себе покупают респираторы. Чем-то их обеспечивает служба организации этого учреждения – дают им одноразовые хирургические халатики, которые, вы сами понимаете, никак не защищают врача в этой ситуации. А дальше – антисептики и так далее – сами врачи покупают.
– То, что вы рассказываете, похоже на Чернобыль.
– Да, в части учреждений так и есть. У врачей какой страх. Вы сами понимаете, что любая жалоба, которая инициируется снизу, притом что руководитель учреждения отчитывается, что у него все хорошо, у него все есть, они всем обеспечены. И если врач инициирует какую-либо жалобу, он становится персоной нон грата, его начинают гнобить, пытаются ущемлять его права. Поэтому многие боятся.
Кто-то боится потерять работу, кто-то – зарплату, кто-то – жилье, потому что многим врачам предоставляется социальное жилье. И поэтому молчат, но при этом понимают, что они рискуют не только своей жизнью. В принципе, наша профессия, она сама по себе – самопожертвование. Но в этой ситуации люди больше боятся за своих родных и близких, за пациентов, для которых они могут стать источником распространения вируса.
Я, например, эндокринолог. Все мои пациенты как раз категория риска – это больные сахарным диабетом, инсулинозависимые больные, [люди] с аутоиммунными заболеваниями. Мне бы лично, конечно, не хотелось бы для них стать источником этого вируса, потому что я понимаю, что для кого-то это может быть легкая степень, даже бессимптомная, но для кого-то это тяжело.
Например, Москва, они молодцы. Я работала в Москве, и по сей день я горжусь тем, что там серьезная организация врачей, которые действительно работают в прямом контакте с пациентами, у которых выявлен COVID-19. Их перед дежурством тестируют экспресс-тестами, и если тест положительный, то врача отправляют на изоляцию, даже если у него нет никаких симптомов заболевания.
– Если вдруг сейчас, не дай бог, заболеть раком в Москве или в [регионах] во время эпидемии COVID-19, что будет?
– Честно, конечно, намного сложнее сам этап диагностики, потому что все плановые службы, и мы тоже, переведены на работу только с экстренными пациентами. То есть я сейчас в течение дня больше занимаюсь телемедицинской консультацией, потому что мои пациенты должны сидеть дома, им нельзя выходить. Для них организована дистанционная выписка лекарственных рецептов, и все рекомендации я им даю дистанционно, чтобы у них было меньше контактов и риска развития.
Но те, кто заболевают впервые, – это не только экология, это острые сердечно-сосудистые заболевания, неврологические заболевания, – они сталкиваются с проблемами, потому что все врачи перегружены в связи с тем, что объявлен режим домашней изоляции. Вызовы обслуживаются только на дому. Вы можете себе представить, что нагрузка на одного врача в среднем – это 40 вызовов в день. Это как? Он должен 40 адресов обойти, посмотреть. Это могут быть бабушки с давлением, это могут быть хроники с приступами астмы или те же онкологические больные с болевым синдромом и т. д. При этом [присутствует] недостаток машин. Выделяют волонтеров, выделяют студентов, которые тоже помогают как волонтеры.
В принципе, Россия, она всегда была дружной, более отзывчивой. И на сегодняшний день в состоянии этой беды все сплотились. Но ситуация с вновь выявленными пациентами, она очень сложная, потому что все плановые диагностики, которые можно сделать, все отложены. Практически ничего не выполняется. Если только экстренное МРТ, КТ, какие-то анализы.
– Лучше не болеть до конца острой фазы эпидемии.
– Да, до конца эпидемии однозначно лучше не болеть.
– Чиновники Минздрава и местного департамента здравоохранения, они видны на местах, где сейчас от их решения многое зависит? Как они работают, на ваш взгляд?
– Чиновники работают активно. Например, я восхищаюсь Анастасией Владимировной Раковой, которая является заместителем Собянина по социальным вопросам. Она, наверное, ночует в администрации и во всех учреждениях здравоохранения лично. И все этапы, все схемы, которые принимаются по Москве, – это не только лечение больных, но еще и полное наблюдение за контактными, за другими больными, – [она в них участвует].
– То есть она вполне могла бы стать главой Минздрава?
– Я не могу утверждать, но она достойно выполняет свою работу, полностью себя отдает. Весь департамент здравоохранения Москвы – аналогично.
С Московской областью посложнее. Если Москва все-таки такая, сконцентрированная, то Московская область сильно разбросана. И, наверное, поэтому проблемы не сильно видны, потому что правительство находится в Красногорске, а Красногорск – это более-менее современный город с современными больницами. И если судить по состоянию Московской области и по Красногорску или по тому же большому медицинскому клиническому центру, который строится на территории Московской области Пановым, то это ошибочное [суждение].
– Давайте по Балашихе будем судить. Красногорск – на одной части карты, а Балашиха, она внизу, на несчастном востоке Москвы, где всегда все приходит в последнюю очередь. Там как?
– Большая проблема – это кадровый ресурс. Когда мы два-три месяца назад обсуждали новую концепцию здравоохранения в Госдуме, одним из моих предложений было уравнять зарплаты медикам по России, потому что Москва в три-четыре раза больше платит зарплаты. Естественно, тут и доступность – сел на машину, доехал за 15-30 минут – и при этом ты зарабатываешь в три-четыре раза больше, чем у себя дома. Эта проблема, она есть. И поэтому кадровый дефицит очень острый и в Балашихе, в Пушкинском районе, Щелково, Ивантеевке, Электроуглях, Ступино. Даже из Тверской области и Твери люди ездят на работу в Москву – вы можете себе представить. Это ты сел на экспресс, за час доехал до Москвы.
– Ты работаешь в Москве, зарабатываешь приличные деньги, приезжаешь в Тверскую область, делишься с врачом – лечишься-то ты там. Так это работает? Там же есть платная медицина, там должны быть способы распределения благ, потому что, если ты живешь в Тверской области, ты же все равно хочешь лечиться нормально, а у врача в Тверской области маленькая зарплата – явно меньше, чем в Москве.
– Конечно, там есть медицинские центры, и это их, может быть, и спасает – частные центры, частное здравоохранение. В регионах сейчас достаточно хорошо развиваются и открываются очень много сетевых структур, потому что все-таки частная медицина может дать больше возможностей. Тот же уровень зарплаты лучше в регионах для врачей. И многие работают в государственных [учреждениях] на полставки и на полставки [в частных клиниках].
– Можно сказать, что в регионах России в той системе распределения средств, которая существует, только частная медицина может оказывать нормальные качественные услуги. И развиваться, скорее всего, они будут в сторону частной медицины, а не государственной?
– Так сложно сказать, потому что у нас есть в регионах достаточно сильные научно-исследовательские институты и центры, в которые ездят даже из Москвы лечиться. И там все-таки уровень квалификации специалистов тоже достаточно высок, и их намного меньше. Их не так много, но они есть. Просто действительно именно в своем обращении к Федеральному собранию Владимир Владимирович поднял этот вопрос, и мы надеемся, что к концу года уже будут приняты все тарифы, которые будут уравнивать зарплату медикам по всей России. То есть она должна будет подниматься к московской зарплате.
Как сообщалось ранее, в Алтайском крае плановая медицина приостановлена из-за распространения коронавируса. По указу губернатора разрешено принимать только экстренных больных. Врачи считают, что такие меры вызовут всплеск сердечно-сосудистых, онкологических и других заболеваний, а также сильное обострение хронических патологий. Таким образом, смертность от этих болезней сильно превысит количество умерших от коронавируса. Кроме того, разорятся частные клиники. Поэтому частники предложили взять на себя плановые приёмы, пока госучреждения занимаются борьбой с коронавирусом.
Подробнее читайте: «Эти „коронавирусные“ нововведения способны похоронить здравоохранение».
Сообщение «До конца эпидемии лучше не болеть» появились сначала на Медицинская Россия.