Про эмпатию
Так получилось, что одно время я много общался с психологами – и поэтому меня страшно раздражает, когда люди используют психологически термины не по делу и не зная их смысла. Особенно когда это касается таких вещей, как образование.
Давно уже хотел написать, почему примерно в 99% использование слова «эмпатия» вызывает у меня нервный тик – в особенности, когда это фразы типа «мы должны/хотим развивать у детей эмпатию» или «я верю, что в светлом мире будущего у всех людей будет больше эмпатии».
Дальше будет лонгрид на тринадцать тысяч знаков, так что приготовьтесь.
Начать надо с того, что у слова «эмпатия» есть как минимум два значения. С точки зрения психологии эмпатия – это способность считывать чужие эмоции (быстрое гугление подсказало определение «осознанное понимание внутреннего мира или эмоционального состояния другого человека»). Это полезный, важный навык, которого, например, часто лишены люди аутического спектра. Поэтому имейте в виду, что, говоря собеседнику «у тебя нет эмпатии!», вы рискуете оказаться в ситуации человека, который обвиняющим тоном сообщает безногому, что у него нет ног. Понятно, что можно развивать этот навык и у людей на спектре, но тут как ни развивай – безногому бегать всегда труднее, какие бы протезы ему не сделали.
Более важно то, что этот навык не имеет прямого отношения к тому, хороший вы человек или нет. Например, у профессиональных мошенников эмпатия обычно очень хорошо развита – им нужно считать эмоции лоха, чтобы его эффективней кинуть. В принципе, бывают даже серийные убийцы с хорошо развитой эмпатией – им надо выбрать подходящую жертву. То есть, как любой другой навык, это такой инструмент и разные люди могут его использовать для разных целей.
Развивать этот навык в школе или где-нибудь еще можно, но надо понимать, что вовсе не обязательно в результате получится добрый и заботливый человек – может получиться хитрая манипулятивная сволочь.
Вы уже догадались, что обычные люди используют термин «эмпатия» в другом смысле. Обычно имеется в виду способность сочувствовать другому человеку и даже учитывать его чувства в своем поведении. То есть ты не просто считываешь чужие эмоции, а их испытываешь. Именно в этом задействованы знаменитые зеркальные нейроны – показали фото испуганных людей, наблюдатель испугался, вот вам и эмпатия.
Иногда пишут, что тут есть разные стадии «испытывать чужие эмоции» («ой, мне почему-то стало страшно!»), «осознавать их как чужие» («я не просто испугался, а потому, что вижу, что другие испуганы») и «хотеть помочь человеку, эмоции которого ты считал». В разговоре, как вы понимаете, обычно имеется в виду третье.
Можно спросить, почему бы не говорить просто «сочувствие», ну да ладно – давайте лучше обсудим, можно ли вот эту эмпатию воспитывать в людях, как это делать и, главное, каков будет финальный результат.
Почему эмпатии нет у нас всех от рождения и вообще – почему ее надо воспитывать, а она не развивается у всех сама по себе? Дело в том, что эмпатия – дико энергозатратное занятие. Сочувствовать людям трудно, прежде всего потому, что имеется в виду сочувствие тяжелым переживаниям, а не радостям. То есть не столько со-чувствие, сколько со-страдание. А в ответ на чужое страдание у обычного человека возникает сложный клубок чувств – не только собственное страдание, но и вина, стыд, обесценивание и так далее. Я посмотрел на Постнауке, что такая реакция называется дерегуляция эмпатии или личный дистресс, но как ее не называй, всем и так понятно, что всё это неприятные переживания и обычный человек с ними как правило справиться не может.
Один пример. Я иногда спрашиваю людей, которые говорят, что им хочется, чтобы в мире было больше эмпатии, насколько сами они готовы быть эмпатичны. Когда собеседник заверяет меня, что да, он(а) этого очень хочет и много надо этим работает, я говорю, что у меня в ленте фб более десяти людей потеряли за последние годы своих детей. И если бы у меня была в самом деле очень развита эмпатия, то каждый раз, когда я видел бы в моей ленте их запись (на любую тему), я должен был бы вместе с ними испытывать боль утраты и отчаяние, которое эту боль сопровождает. Готов ли мой собеседник по пять раз на дню испытывать эти чувства? Возникнет ли у него чувство вины («я тут пью кофе, а люди страдают»)? Как быстро он сам впадет в депрессию? Хватит ли после этого его эмпатии на такие важные темы, как «не использовать слово Икс, а использовать слово Игрек, чтобы не обидеть представителей какой-либо группы» (почему-то про эмпатию мне обычно говорят при обсуждении таких вопросов)?
Как я уже сказал, эмпатия в этом смысле связана с эмпатией как старым психологическим термином – если ты не умеешь считывать чужие эмоции, ты не можешь их разделить. Есть люди, у которых это происходит автоматически – считали чужую эмоцию, зеркальные нейроны включились, сострадание проснулось. Но у большинства людей это автоматически не происходит и поэтому, да, приходится говорить о развитии сочувствия. И развитие сочувствия неразрывно связано с разработкой мер уменьшения того самого личного дистреса.
В результате у нас – у человечества – существуют как минимум три школы развития эмпатии у людей. К сожалению, все они не очень применимы для широкого применения (в частности – почти совсем невозможны в школе).
Первый способ связан с психотерапией. Психотерапевты действительно умеют эмпатически слушать клиента, а также испытывать чужие эмоции, не разрушаясь при этом сами. Я думаю, распространенность психотерапии во много ответственна за требование эмпатии – людям хочется, чтобы их близкие вели себя с ними также, как ведет себя их терапевт.
К сожалению, это невозможно. Проблема не только в том, что психотерапевтов учат много лет, но и в том, что в обычной жизни то, чему их научили, довольно трудно применить.
Все знают, что психотерапевт испытывает эмпатию за деньги – но более важно, что он ее испытывает не очень долго, от 50 минут до полутора часов. А потом клиент уходит и у терапевта есть 10-15 минут, чтобы выкинуть его из головы и из сердца, освободив себя для следующего клиента. Этому, собственно, их и учат. То есть умение ставить границы – важнейшее качество для того, чтобы позволить себе эмпатию. Иначе – дистрес, выгорание и полная профессиональная деградация.
Добавим к этому, что психотерапевт не должен иметь личных отношений с клиентом, у него не должно быть конфликат между его интересами и интересами клиента. Терапевтов учат испытывать эмпатию к незнакомым людям, а к супругам или родителям такими методами эмпатию не вызовешь (и это подтверждается тем, что у хороших психотерапевтов точно также, как и остальных людей, бывают проблемы в семье).Выдерживать весь этот психотерапевтический сеттинг в реальной жизни, мягко скажем, трудновато. Пришел к вам друг, рассказывает о своих бедах, а вы ему через час: ну, ладно, Вася, я пошел.
Я не хочу сказать, что, когда мы говорим об эмпатии, опыт психотерапевтов совсем бесполезен –он важен, потому что показывает, что для эмпатии необходимо прежде всего создать достаточно безопасное пространство, в котором не только тот, кому сочувствуют, но прежде всего сам испытывающий эмпатию может без особых усилий защитить свои границы. Вот этому можно и нужно учить детей – сочувствие другим людям начинается с уважения своих границ (чужих, конечно, тоже).
Еще раз повторю: эмпатия очень тяжелое дело, поэтому любой способ обучения эмпатии на самом деле учит не тому, как посочувствовать другому, а как не рассыпаться при этом самому. Поэтому сначала надо надеть кислородную маску на себя.
Если назвать эмпатию состраданием, сразу станет ясен второй метод. Веками человечество разрабатывало разные техники развития сострадания, но делало это преимущественно в рамках той или иной религии. Буддизм ориентирован на это напрямую, авраамические религии опосредовано, но в любом случае, идя путем медитации или молитвы, можно развить в себе сострадание, в том числе - неизбирательное (то есть «ко всем живым существам», а не только к угнетенным или, я не знаю, людям одной с тобой социальной страты). Это вполне действенный способ, но он требует очень много лет и с трудом представим в светской школе.
Более того, никаких гарантий нет и тут – куча людей медитируют и остаются бессердечными людьми (например, потому что не сформировали неуклонного намерения развить в себе именно сострадание).
Третий способ, вероятно, самый простой. Существуют вещества, называемые эмпатогенами, которые, как можно догадаться из названия, способствуют эмпатии. Упрощая, можно сказать, что механизм их действия связан с тем, что у человека искусственным образом вызывается эйфория, которая помогает пережить все негативные следствия эмпатии. Существуют многочисленные свидетельства, что даже разовый прием эмпатогенов способен усилить способность к эмпатии – у человека возникает некие паттерны работы сознания, которые он может применять и в обычном состоянии.
Самым известным из этих веществ является 3,4-метилендиокси-N-метамфетамин, то есть МДМА (в девяностые его называли «экстази», в нулевые – «молли»). Недостатком этого метода является то, что он незаконен почти всюду и почти всегда (и уж точно – незаконен с несовершеннолетними). Кроме того, как с любым химическим способом решения психологических проблем, есть риски привыкания, зависимости, падения эффективности, увеличения дозы, некачественных поставок и тд.
И – вишенка на торте – химически-инициированная эмпатия может оказаться направлена только на какую-то одну группу людей («Господи, какие мы все клевые, вот бы все остальные куда-то провалились!»). А еще бывают люди, на которых МДМА действует не так или не действует вовсе. Короче, и этот способ тоже не универсален.
Короче, лично мне неизвестно способов развития эмпатии, которые можно было бы широко применять. Все специалисты сходятся в том, что умение разбираться в собственных эмоциях помогает не разрушаться при эмпатии – типа чем выше способность рефлексивно воспринимать собственные эмоции, тем меньше риск дистреса и прочих радостей (техника медитации, кстати, направлена и на это тоже – человек учится наблюдать собственные эмоции, не вовлекаясь). Скажем честно, такая постановка задачи выглядит еще более амбициозной и людей, способных учить этому где бы то ни было и, в частности, в школе, очень мало. Хорошие психотерапевты, конечно, умеют и это, но хороших психотерапевтов мало и в силу этических и юридических причин школа не должна заниматься психотерапией.
Это были плохие новости – но у меня есть и хорошая. Вот она: в большинстве случаев, когда люди призывают к эмпатии, эмпатия вовсе не нужна.
Дело в том, что человечество давно знает, что сострадание — это тяжелое чувство, испытывать его нелегко (если ты не стал бодхисатвой или не удолбался). Но поскольку оно дает сильные эволюционные преимущества (взаимовыручка, поддержка и тд), хорошо бы, чтобы оно присутствовало в обществе. Решение этой задачки известно веками: если сострадание трудно испытывать, можно его имитировать — и в большинстве случаев этого достаточно.
Вообще-то все знают, что не надо ржать на похоронах, говорить в доме повешенного о веревке, и не давать вставить слово другим людям, не замолкая говоря все время о себе. Чтобы выражать соболезнования тем, у кого случилось горе, вовсе не надо испытывать это горе вместе с ними – надо быть просто хорошо воспитанным человеком.
Как известно, хорошее воспитание – это вещь, направленная на то, чтобы людям было с тобой комфортно. Этому можно и нужно учить в школе и дома – и веками люди так и делали.
Проблемы начались в тот момент, когда выяснилось, что традиционное хорошее воспитание ориентировано только на людей определенного круга – грубо говоря, в древнем Риме никого не волновал эмоциональный комфорт рабов, в средние века – крестьян, во многих случаях – женщин или инородцев. Собственно, хорошее воспитание было прерогативой привилегированных слоев – и поэтому к середине прошлого века возник некоторый консенсус, что это такая форма лицемерия, игрушка для богатых.
Сегодня, когда рабов давно нет, и в головах большинства нормальных людей утвердилась мысль о том, что женщины, инородцы и люди других социальных страт ничем не хуже нас, хорошее воспитание снова в цене. Быть вежливым, говорить с людьми на языке, который им понятен и который их не травмирует, заботиться о тех, кто по какой-то причине в худшем положении чем ты, уважать собеседника, даже если ты с ним не согласен – это всё старые добрые навыки хорошо воспитанных людей. Именно к такому поведению нас и призывают – и, как я уже сказал, чтобы вести себя так совершенно не нужно испытывать эмпатию.
Разумеется, в мире много невоспитанных людей – и многие из них охотно используют требование эмпатии как инструмент манипуляции или дубинку против несогласных с их мнением. Мне представляется, что таких людей не следует подпускать к детям, они научат их плохому. Именно поэтому я дергаюсь, когда мне говорят «наша школа должна развивать эмпатию»
Мне кажется, что школа – и не только школа – должна развивать то, что я перечислил чуть выше: уважение к другим, навыки вежливого общения, привычку выражать соболезнование при горе и радость при хороших новостях.
Это реальная задача и хорошие педагоги знают, как ее решать. Поэтому давайте называть вещи своими именами, а не напускать туману, используя специальные термины, подлинное значение которых, как правило, плохо представляют оба собеседника.
Сергей Кузнецов