Здоровье |
В декабре 1773 года Екатерина вызвала Григория Александровича в Петербург.
Генерал - поручик Потёмкин явился в Петербург не сразу, а тогда, - когда благополучный исход русско - турецкой войны был уже предопределен.
В 1776 году - графу было присвоено княжеское достоинство священной римской империи с титулом светлейшего. Тогда же Потёмкин стал новороссийским, азовским и астраханским генерал-губернатором.
Тут-то Потёмкину и представилась возможность проявить себя государственником.
Заручившись поддержкой императрицы, последующие семь лет - граф занимался обеспечением границ на юге, а после получения новых областей - их заселением, усилением состава войск, строительством и обустройством городов.
Общим итогом работы Потёмкина на юге стало возведение городов Херсон, Николаев, Екатеринослав, Севастополь, создание черноморского флота, о котором еще один скептик граф де сегюр писал так: "Грозный Флот, Построенный, Вооруженный и Совершенно Снаряженный в два Года".
Что до Петербурга, то Екатерина II, обозрев Херсон, комментировала сплетни так:
"В Петербурге могут говорить что угодно -.
Усердие князя Потёмкина преобразило это место, где при заключении мира в 1774 году стояла одна хижина, - в процветающий город".
Процессию и Севастополь поразил.
Когда высочайшим гостям показали выстроенный город и только что рожденный черноморский флот, граф де сегюр, сопровождавший императрицу, - сказал ей: "Ваше Величество, Создав Севастополь, Вы Завершили на юге то, что Петр Великий Начал на Севере".
"Я всем князю Потёмкину обязана. Надеюсь, теперь никто не назовет его ленивым", - отвечала Екатерина II.
Сразу после путешествия - де сегюр писал Потёмкину, упоминая, о чем расскажет во Франции: "я там с восторгом опишу все те чудные картины, которые вы представили нашим взорам: коммерцию, завлеченную в Херсон, несмотря ни на зависть, ни на болота; флот, построенный в два лишь года каким-то чудом в Севастополе, ваш Бахчисарай, напоминающий тысячу и одну ночь, вашу темпейскую долину; ваши празднества, почти баснословные, в карасубазаре; ваш Екатеринослав, где вы собрали в три года более монументов, нежели иные столицы в три столетия; эти пороги, которые вы подчинили своей власти, в ущерб авторитетности историков, географов и журналистов, и ту гордую Полтаву, на полях которой вы отвечали подвигом своих семидесяти эскадронов на критики, которыми невежество да зависть клеветали на вашу администрацию и опытность вашей армии. Лишь в том случае, если мне не поверят. -. Вы виноваты в том.
Зачем сотворили столь много чудес в столь малое время и не гордились ими перед всеми, пока не показали нам их всех вдруг".
Черноморский флот всегда оставался самой заветной мечтой светлейшего князя, его любимым детищем и самой большой гордостью.
Незадолго до смерти - Потёмкин вспоминал, что почти каждую доску для строительства кораблей он пронес на своих плечах.
Готовя флот, - князь понимал, что турки на присоединение Крыма обязательно ответят новой войной. Как опытный военный, понимал он и то, что подготовить надо и сухопутные войска. А они в реформе нуждались.
Самым главным, наверное, было то, что новобранцев Потёмкин велел не наказывать и вообще проявлять большую человечность: "Офицерам Гласно Объявите, - Чтоб с Людьми Обходились со Всевозможною Умеренностью, Старались бы об их Выгодах, в Наказаниях не Преступали бы Положенных, Были бы с Ними так, как я, ибо я их Люблю, как Детей".
Запретил офицерам Потёмкин и привлекать солдат на частные работы. Он строго следил и за правильностью снабжения солдат пищей и одеждой, требовал соблюдения санитарных правил. "Примечания о Причинах Болезней", которые опубликовал в 1788 году.
Численность конницы князь увеличил на 18%, сформировал драгунские полки 10-эскадронного и гусарские 6-эскадронного состава.
Велел князь усилить и пехоту.
Организовать егерские батальоны, увеличить число гренадер, сформировать мушкетерские четырехбатальонные полки.
Немалой критике со стороны князя - подверглись амуниция и внешний вид солдат.
"Завивать, пудриться, плесть косы - солдатское ли сие дело? - писал Потёмкин в особой докладной записке весной 1783 года. - у них камердинеров нет.
На что же пукли?
Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать - пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдатский должен быть таков, - что встал и готов".
Раскритиковал князь также шпагу, узкие сапоги и шляпу: "Шляпа Убор Негодный: она Головы не Прикрывает и, Торча Концами во все Стороны, Озабочивает Навсегда Солдата Опасностию".
Что касается недостатков. - они, безусловно, у графа были.
Он любил роскошь и богатство, подарки и почести, получал очень значительные суммы в бесконтрольное распоряжение, тратил их без оглядки, и не только на себя, но и на других; сохранившиеся бумаги его свидетельствуют о десятках, а может быть, и сотнях тысяч, которые он раздавал то в уплату чужих долгов, то просто в виде пособий.
Когда в Херсон в 1783 году пришла бубонная чума, - князь ежедневно навещал солдатские лазареты.
Об этом не упомянул, кстати, ни один княжий критик.
Во время русско - турецкой войны 1787-1791 годов - фельдмаршал Потёмкин командовал армией.
Война ознаменовалась взятием Очакова и Измаила, в ходе нее граф сообщал совету о том, что целая флотилия турок безуспешно напала на наши фрегат и бот, что русский флот сжег предместье города Очакова, что севастопольский флот у фидониси отбил нападение превосходящего количеством турецкого флота, что генерал-адъютант сенявин с пятью судами навел страх на берег малой Азии, что 2 августа 1789 года 18 наших небольших судов прогнали 50 турецких судов.
Даже последняя реляция Потёмкина, написанная за несколько недель до смерти, в августе 1791 года, - говорит почти только о флоте.
Однако у князя были и другие задачи.
Он управляя большой, только что обустроеннной территорией, - должен был обеспечивать продовольственное снабжение войск, в частности транзит продовольствия через польские области, создавать транспортное сообщение, руководить действиями армии, одно крыло которой стояло на Дунае, другое - на предгорьях Кавказа, управлять действиями только что созданного флота и в то же время не упускать из виду дипломатических переговоров с соседями, союзниками и врагами.
Последний рескрипт, предписывающий ему стать главнокомандующим на случай войны с Польшей, - он получил от императрицы в апреле 1791 года: "Соизволяем, Чтоб вы, Сходно Росписанию и Расположению Войск, нам от вас Представленному, Приняли все Потребные Меры и так Учредили, Чтобы Войски и Вообще все Нужное на Местах им Назначаемых Были, Дабы при Открытии Неприязненных со Стороны Польши и Пруссии Движений, по Получении Наших Повелений, Могли Куда Надлежит Тотчас Обратиться".
Однако следовать этому рескрипту князю не пришлось. Отпраздновав победы в Очакове и Измаиле, - Потёмкин в последний раз отбыл из Петербурга на юг. Вскоре в письмах он стал сообщать императрице о своей болезни - рецидиве болотной лихорадки, которой он заразился в 1783 году, - и предчувствии скорой кончины. Несмотря на усилия врачей, 5 октября 1791 года Потёмкин скончался.
После смерти князя императрица писала: "у него был смелый ум, смелая душа, смелое сердце. Благодаря этому, мы всегда понимали друг друга и не обращали внимания на толки тех, кто меньше нас смыслил. По моему мнению, князь Потёмкин был великий человек. Который не выполнил и половины того, что был в состоянии сделать". "Теперь вся Тяжесть Правления Лежит на мне Одной". Еще при жизни князя несколько раз она писала ему: "Я без Тебя, - как без рук".